Амальгама - Владимир Торин

Дворцовое великолепие давно уже не производило никакого впечатления на генерала. Богатая лепнина на потолках, многочисленные двуглавые орлы, примостившиеся на вершинах огромных дверей, блестящие подвески под золотыми канделябрами, рассыпающие тысячи бликов по начищенным до нереального блеска старинным паркетным полам, – на все это генерал ФСБ внимания давно не обращал. Хомяков теперь бывал в Кремле часто и ко всей роскоши, которая сотни лет тешила самолюбие российских монархов, относился уже совершенно равнодушно. С того момента, как он стал работать на Совет Десяти, ему легко давалась карьера, а деньги считать он просто перестал.

Сегодня Хомяков выполнил очень важное задание Совета Десяти. Блестяще, остроумно, тонко. Он был уверен, что избранные по достоинству оценят сегодняшнюю операцию. Но ему было совершенно непонятно, зачем таинственному и всемогущему Совету понадобилось сажать на российский престол достаточно скромного и незаметного бывшего особиста из Петербурга. Потому что он изображен на старой картине? Впрочем, посланники Совета Десяти категорически запрещали вдумываться в свои приказы, а платили за это щедро. Александру Валентиновичу Хомякову это не очень нравилось, и он решил, что обязательно когда-нибудь сыграет со всемогущим Советом двойную игру.

Но сегодня было не до игр. Александр Валентинович испытывал триумф. Очевидно, что Березовскому идея понравилась именно своей безумностью. Ему вообще нравилось все безумное, и теперь можно было даже не сомневаться, что в скором времени этот Путин окажется в Кремле. Только зачем? Хомяков едва заметно пожал плечами, рассуждая сам с собой, а потом несильно встряхнул головой, как бы отбрасывая от себя крамольные мысли.

Миновав белый Владимирский, а затем и золотой Андреевский залы, Александр Валентинович спокойным уверенным шагом спустился по ковровой дорожке на этаж ниже, к спецвыходу из второго кремлевского корпуса. Когда генерал уже стоял на крыльце и поджидал машину, он осторожно вынул из нагрудного кармана небольшой металлический жетон, поднес его к губам, поцеловал и торопливо переложил в карман брюк.

Крылатый лев, изображенный на жетоне, на мгновение благодарно блеснул золотой гривой.

Четвериков даже не увидел, а скорее почувствовал их появление.

Уже третий день безвылазно сидел он в баре «Аматининку ужейга» и задумчиво смотрел на Ратушную площадь Вильнюса, лениво потягивая пиво из прозрачных бокалов. Гоша сидел неподалеку в сопровождении двоих крепких молодых людей. И Гоша, и его компания всем своим видом демонстрировали, что до профессора им нет никакого дела.

Рудольф Михайлович уже было подумал, что и сегодня день пройдет впустую, как вдруг почувствовал их приближение. Именно так, по легкому трепету в груди, Четвериков всегда осознавал, что где-то совсем рядом находится его будущая жертва и скоро, очень скоро он свершит над ней свой справедливый и страшный суд.

Профессор поднял глаза и действительно увидел Сергея и Ивана. Между Сергеем и Иваном шла черноволосая девушка. Ах, что за девушка шла между Сергеем и Иваном! Она весело скалила приятные белые зубки, грациозно вышагивая рядом со своими спутниками, вся в чем-то черном и обтягивающем. Волосы ее развевал ветер, ноги ее были стройны и мускулисты, девичья грудь волнующе вздымалась под черной курточкой. Рудольф Михайлович на секунду прикрыл глаза и чуть громко не застонал, представив эту девушку в своей власти. Гоша вопросительно взглянул на Четверикова. Рудольф Михайлович энергично кивнул и, бросив на стол несколько мятых купюр, двинулся к выходу.

На улице было холодно, кругом были развешаны новогодние шары и сверкающие гирлянды.

– Рудольф Михайлович! – вдруг закричал Сергей. Наши герои не верили своей удаче – они увидели профессора Четверикова, только что вышедшего из какого-то бара на площади и сворачивающего в маленькую улочку. – Рудольф Михайлович! – крикнул Сергей громче, но профессор его явно не слышал и продолжал движение, рискуя совсем скрыться в этой маленькой улочке.

Сергей с Иваном ускорили шаг и догнали профессора на этой улочке. Глафира следовала за ними на некотором отдалении.

– Рудольф Михайлович, здравствуйте! – громко крикнул Иван, и профессор обернулся.

– Здравствуйте, дорогие товарищи, а вы-то здесь какими судьбами? – очень удивился Рудольф Михайлович.

– Это очень долго рассказывать… – начал было Сергей.

– А что это за прекрасная девушка с вами? Уж не из моих ли студенток? – игриво ухмыльнулся профессор, окидывая хищным взглядом стройную фигуру подошедшей Глафиры.

– Это Глаша, наш большой друг, – частил Сергей, – Рудольф Михайлович, нам надо серьезно поговорить!

– Ну, так зачем же дело стало? – улыбнулся Четвериков. – Пойдемте сюда! – И он направился в какую-то арку, неожиданно появившуюся слева.

Пройдя арку, наши герои очутились в узком и извилистом дворике-колодце, со всех сторон окруженном высокими стенами. Некоторые стены имели двери, некоторые – нет. В глубине дворика-колодца возвышался небольшой памятник: на постаменте сидел монах с церковной книгой в руках и укоризненно смотрел на потревоживших тишину дворика задумчивыми каменными глазами. Только Сергей собирался пошутить над тем, что дворик этот – прекрасное место для засады, как у входа в арку бесшумно возникли пятеро здоровенных мужчин. Встали и замерли, ожидая чьего-то приказа.

Глафира быстро рванула к этим мужчинам, но тут у двоих из них в руках появились сети, которые они проворно накинули на Глафиру, сковав ее движения.

Сергей бросился на помощь Глафире, а Иван устремился к профессору, но оба героя были остановлены вдруг возникшим как будто из-под земли их старым знакомым – огромным Гошей. Косматый Гоша неторопливо сгреб обоих парней в кучку, сжав горло Ивана и приставив нож к горлу Сергея. Обоих ребят при этом придерживали еще два бойца, которые (это Сергей заметил сразу) были явно опытнее «штангистов», закончивших свой жизненный путь на грязном полу далекой дачи в Подмосковье.

Глафира, казалось, уже безнадежно нейтрализованная, вдруг вскинула вверх руку. В руке блеснул тот самый медальон со львом, который она показывала Сергею с Иваном после памятной схватки в подмосковном доме. Всего двух взмахов этого медальона оказалось достаточно, чтобы внезапно разрезанные сети упали к ногам девушки. Но именно в тот момент, когда сверкнул спасительный медальон, профессор Четвериков выхватил из-под пальто странный пистолет, больше похожий на космические бластеры. Он нажал на курок, и в Глафиру полетела пуля в виде ампулы с длинной иглой. Игла с большой силой вонзилась в спину девушке, проткнув куртку. Глафира стремительно оглянулась, но в этот момент ее глаза закатились, и она завалилась боком на только что разрезанные сети.

– Вяжите ее, вяжите быстрее сучку! – взвизгнул Четвериков. – Только осторожнее, дуболомы, ничего ей там не повредите, ею я лично буду заниматься!