Последний контракт - Михаил Нестеров

— Я бы давно перешел к ним, — Валентин поднял большой палец, — классное подразделение. С одной стороны, они постоянно на измене торчат, с другой — тренировки с применением средств для борьбы с террором. Но мне рецидив не позволяет.

— Какой рецидив? — насторожилась Скворцова. Ничего криминального в биографии Валентина Щипачева она не обнаружила. Охранник успокоил ее:

— Ранение в руку. Побаливает часто. И кисть до конца не сгибается.

— А, вот в чем дело... Понятно. Значит, мы с тобой договорились. Никому ни слова — дело крайне серьезное. Ты борьбу с террором упомянул. Так вот, наша с тобой договоренность напрямую касается этой темы. Напрямую, — подчеркнула Катя. — Первоначально нам ставилась задача проверить ваш объект, сейчас же мы выявляем лиц, готовящих теракт. Все, Валя. Я и так много сказала.

Она улыбнулась на прощанье.

— Завтра в половине девятого мы встретимся. Давай, удачи тебе.

Катя посмотрела на часы. Ровно восемь. Подзадержалась. На это время была запланирована последняя встреча с Сергеем. Он ждал ее в кафе на Большой Садовой. Ничего страшного, подождет.

В общем и целом к операции все было готово. Марковцев отвечал на последние вопросы и получал последние инструкции.

— В половине седьмого я встретился с Родионовым. — Сергей дал Кате ознакомиться с клочком бумаги с несколькими цифрами.

— Цифровой ключ? — спросила Катя и вернула записи.

— Да, он дает право на вход начальнику отдела Егорову. Родионов лишь подсмотрел код на мониторе компьютера и записал на бумагу.

— Он поинтересовался, зачем тебе завтрашняя кодировка начальника отдела?

— Кроме денег, его ничего не интересует. Цифровой код я передам Адамскому в десять вечера. На какой установке перезапишут ключ, я не знаю. Может быть, в аэропорту. В Шереметьеве есть похожая установка. Да, вот еще что. По распоряжению Германа я передал Родионову, чтобы он приехал на работу на своем «Порше». Расклад такой; я закладываю мину, прохожу обратно через проходную...

— И вместе с Родионовым уезжаешь на его машине, — закончила Катя. — Через несколько минут звучит взрыв. И это последняя фиксация твоей и Родионова подрывной работы. На каждую их подлянку у нас есть своя. Большая работа в большом коллективе, — с легким вздохом заметила Скворцова. — Физики думают, что ты химик, химики думают, что ты физик. Пока все нормально, лишь бы посторонний фактор не вмешался. Какой, спрашиваешь? Сама не знаю, голову сломала. Под каким предлогом утром задержат Егорова? — осведомилась Катя.

Сергей пожал плечами:

— Не знаю. Адамский ничего не сказал. Передал, что минимум до половины девятого Егорова на месте не будет. Порекомендовал у него в отделе отсидеться, чтобы не мотаться по институту. Ставить таймер на девять ровно и уходить.

— О чем будешь говорить с сотрудниками?

— Найду тему.

Катя передала Марковцеву цифровую видеокамеру, замаскированную под значок, и передатчик, размером с пейджер.

— Батарейки внутри, — пояснила Скворцова. — Приемник с прищепкой, советую закрепить на поясном ремне сзади. Провод скроешь под курткой. Дырочку не забудь просверлить — для ордена пригодится. — Катя согнала улыбку. — Запоминай, Сергей, Камеру включишь на подходе к институту, до того, как тебе передадут взрывчатку. Мы должны зафиксировать передачу. В первоначальном варианте мы должны были взять курьера с поличным во время передачи взрывчатки. Только генерал не перестает твердить о передаче втемную. Твоя работа пополнит и без того тяжелый портфель на Матиаса. Сворачиваем операцию и, словами Котельникова, начинаем долбить банкира, зацепив его на банальной финансовой махинации. Может быть, генерал подключит к этому Счетную палату, точно не знаю. Итак, «адская машинка». Проверишь, какой в ней взрыватель, в любом безопасном месте на территории института. Например, в туалете на первом этаже центрального здания.

— Найду место, — кивнул Марковцев. — И сразу же отзвонюсь тебе.

— Я еще раз предлагаю тебе специалиста, он точно определит и сумеет обезвредить мину, если она радиоуправляемая.

— Я могу сделать мину из продуктов в твоем холодильнике и обезвредить любую.

Катя покачала головой:

— Ну почему ты такой самоуверенный? Почему бы тебе не заказать крылья?

— К чему они мне? Твое дыханье на своем лице я чувствую и без них.

— Дальше, — вздохнула Катя. И не к месту подумала, что Марковцев стал нежнее. Исчез присущий ему эгоизм, когда он мог провести целый день, не разговаривая, уйдя в себя. Теперь мог неожиданно подойти, обнять за плечи, поцеловать. Может, потому, что его ценности изменились или приросло к ним что-то вроде житейской инфляции? Что, такое происходит с годами, или действуют на него посторонние факторы? Или стало проявляться это после разлуки? Не успела привыкнуть или забыла?

Вот чертовы вопросы!

— Что на других предприятиях? — поинтересовался Сергей. — Проверили все муляжи на предмет подмены на боевой пластит?

— Да, конечно, там все чисто. На меня работает смышленый малый и держит это дело на контроле. Все шестнадцать опергрупп продолжат работу. А вот легального агента, разрабатывающего «ПриборЭкспо», снимут с задания в самый последний момент. Чтобы не было накладки, — пояснила Скворцова. — Операция считается законченной ровно в 8.30. Мы будем видеть и слышать тебя. Наши машины — белая «восьмерка» с номером Е501МК и микроавтобус «Газель» с аппаратурой, номер В290ВУ. Наготове взрывотехники и группа захвата — десять человек. Их ты не увидишь. Они будут во дворе по улице Максимова. Еще одна группа проследит за курьером, который передаст тебе взрывчатку. Может, генерал сподобится, и мы посмотрим, брать курьера или нет. Во всяком случае, не раньше девяти утра.

Катя помолчала. Хотелось сказать Сергею: «Будь осторожен». Поделиться с ним сомнениями, тревогой, не дающими покоя.

Она решила уйти из кафе первой. Встала, перекинула сумочку через плечо, поцеловала Сергея в щеку и неторопливо пошла к выходу.

Катя отметила время: 7.45. Она сидела в белых «Жигулях» восьмой модели, внимательно вглядываясь в подъезжающие машины, пассажирские автобусы и маршрутки. Наблюдала за отдельными людьми, спешащими на работу, останавливающимися у продуктовых киосков. Вскоре вся эта масса смешалась, слилась в беспорядочную толпу, отпечаталась на лобовом стекле и на фоне серого здания «почтового ящика» казалась человеческой стаей. Стало казаться, что процесс повернул вспять и люди на сумасшедшей скорости бегут, летят с работы, прыгают в транспорт, на ходу вынимая сотовые телефоны и тут же пряча их, едва успев что-то сказать. Дикая, несуразная карусель. Которую вот-вот должен остановить один человек. Едва он появится, все остановится, замрет на мгновение и потечет в прежнем, спокойном, деловом русле.