Опаленные сердца - Шеннон Дрейк

– Рукав весь черный от крови. Это не может быть царапина.

Макшейн снял рубашку, и, приподняв голову, Энн увидела рану, покрытую запекшейся кровью. Она выглядела устрашающе, но была неглубокой.

– Что случилось? – прошептала она.

О, Господи, когда его ранили? Ведь прошлой ночью в конюшне она видела его окровавленную руку. Значит, его ранил не Эрон. И где сейчас Джои?

– Йен, что с Джои?

– С ним все в порядке. Но Энн не верила.

– Он ничего тебе не сделал. Ты не должен был причинять ему зла. И Эрона не имеешь права обвинять. Он делал все по моей просьбе.

– Я не касался твоего драгоценного Эрона, и если говорить начистоту, то я испытываю к нему гораздо больше уважения, чем к тебе.

Он подошел к гардеробу, где теперь лежала его одежда, взял чистую рубашку и серьезно посмотрел на жену.

– Договоримся так. На несколько дней ты останешься в комнате. Мы скажем, что ты простудилась и неважно себя чувствуешь. Если ты хотя-бы попытаешься выйти за порог этой комнаты, до шерифа дело уже не дойдет, я расправлюсь с тобою сам.

– Ты ничего не понял! – сказала Энн ему вслед.

Йен остановился у двери.

– Тогда я жду объяснений.

В его бесстрастном лице еще заметнее стали черты индейских предков, в глазах сверкал холодный огонь.

– Ты не сможешь понять, – с вызовом сказала она.

– Возможно, но, клянусь тебе, отныне ни один твой шаг не останется незамеченным.

Энн, дрожа, откинулась на подушку, чувствуя страшную усталость. Не успела она перевести дух, как в дверь постучали. Пришел Анри со своим лекарством – куриным бульоном.

Видимо, ему сказали, что она простудилась, и француз был уверен, что его целебный бульон быстро поставит ее на ноги. Аппетитный запах напомнил Энн, как она голодна. Анри сам покормил ее, и она снова уснула.

Когда Энн открыла глаза, в комнате было темно. Почувствовав, что не одна, она вскрикнула от ужаса, но потом разглядела Йена, сидевшего у ее изголовья.

– Уже поздно, – тихо сказала она, – извини, ты хочешь лечь?

– Я устроюсь в кресле. – Он потрогал ее лоб. – Лихорадки нет.

Он отошел в темноту, и Энн услышала скрип кресла.

– Ты ничего не понял, Йен.

– Я уже сказал, что готов понять, если ты мне объяснишь.

– Ты должен мне доверять.

– Так же, как ты доверяешь мне?

Она закусила губу.

– Йен…

– Тебе нужно спать, Энн.

Ей казалось, что она уже выспалась и не сможет уснуть, но ошиблась.

Проснулась она днем. Рядом сидела Далси.

– Доброе утро, Энни, Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Ты выглядишь гораздо лучше, а вчера на тебя было страшно глядеть. Посмотри, что я тебе приготовила.

Далси отошла в сторону, чтобы подруга увидела ванну, наполненную горячей водой.

– Какая ты умница. Далси.

– Йен развел огонь, и мы попросили натаскать из кухни воды. Но сюда никто не входил. Они оставили воду у двери, а мы с Йеном внесли ее в комнату.

– Спасибо, Далей.

– Давай, я помогу. Тебе нельзя делать резких движений.

Энн очень ослабела, но с помощью Далей встала с кровати и разделась.

– Что делать с повязкой?

– Сейчас я ее сниму. Иен сказал, что от воды хуже не станет. А потом мы смажем рану серой и кокосовым маслом. – Далей сняла повязку. – Совсем неплохо. Ты видишь рану?

Энн взглянула на свой бок. Пуля, скользнув по ребрам, немного отклонилась, что и спасло Энн от верной смерти. Рана аккуратно зашита, вокруг нее все чисто, никакого воспаления. Настроение у нее сразу улучшилось.

– А теперь залезай в ванну, – сказала Далси, беря ее за руку.

Энн с наслаждением погрузилась в теплую воду и сразу почувствовала себя лучше. Расслабившись, она положила голову на край ванны.

– Выпей. – Далси подала ей чашку. – Это сладкий чай со сливками.

Попробовав, Энн с удовольствием выпила все до капли.

– Спасибо, Далси. А сегодня ты выглядишь совсем хорошо.

– Я же говорила, что со мною все в порядке.

– Я так огорчена… – начала Энн, но тут раздался стук в дверь.

– Извини. – Далси вышла.

Энн вытянулась и закрыла глаза, однако ее внимание привлекли шаги.

Перед ванной стоял Йен. Темные прямые волосы отросли и падали ему на глаза, он откинул их рукой и холодно смотрел на нее. Ей стало не по себе, но она приготовилась к защите.

– Поглядим, как идут дела, – сказал он. Легко поднял ее из воды, отнес к камину, где догорало несколько поленьев, и отступил на шаг, чтобы лучше видеть рану. Нагая, мокрая, она чувствовала себя очень неуютно.

Йен начал медленно вытирать жену полотенцем.

– Боль уменьшилась? – спросил он и нахмурился.

– Уже почти не болит, только сильно чешется.

– Хорошо, стой спокойно.

Он взял с туалетного столика желтую мазь и принялся намазывать ею рану.

– Сера? – спросила она.

– И многое другое. Рецепт моего деда. Эта мазь сослужила мне добрую службу во время войны.

– Она хорошо действует.

Кивнув, Йен отошел за бинтами. Пока он занимался перевязкой, Энн стояла очень тихо, хотя сердце у нее бешено колотилось. Закрепив повязку, он оценивающе взглянул на дело своих рук, и Энн стало жарко под этим взглядом, устремленным на ее обнаженное тело.

Йен дотронулся пальцами до ее щеки.

– Ты никогда больше не подставишь себя под пули.

– Это мой риск и мое тело.

– Никогда!

Он хотел сказать еще что-то, но в дверь опять постучали, тихо выругавшись, он прикрыл Энн полотенцем и пошел открывать. Она услышала голос Далси:

– Он настаивает. Ты должен спуститься и поговорить с ним.

Дверь хлопнула, но Йен не вернулся.

Он запретил ей выходить из комнаты, и Энн, дрожа от холода, обдумывала, что ей делать.

Она чувствовала себя гораздо лучше, на ней свежая повязка, а внизу что-то произошло, и необходимо это узнать.

Постояв еще минуту она, решившись, подошла к шкафу, достала ситцевое платье, которое не стесняло движений, надела простые туфли на низком каблуке и, проведя щеткой по волосам, подошла к двери. В коридоре было пусто, но снизу доносились голоса. У лестницы Энн остановилась и заглянула в салун.

Йен стоял около бара, рядом с ним, облокотясь на стойку, – Кэш Уэзерли, а дальше маячили Карл и Дженсон. Были там Ральф Ренинджер, Ангус и шериф Бикфорд.