Я вернусь - Виктория Яровая

До его затуманенного разума, стали пробиваться злые крики:

— Смотри, Змей, твою женушку, уже маг решил оприходовать? Или ты всем позволяешь ее иметь? Может мы тоже присоединимся?

Озлобленная проигрышем часть толпы уже подбиралась к ним с Кристиной. Устраивать здесь разборки ему не хотелось и быстро взяв выигрыш, у маячевшего поблизости зазывалы, он открыл портал и вместе с Кристиной ввалился в него.

Сердце все еще стучало как бешеное, а губы горели от их поцелуя, но голова уже остыла, и он сразу же отступил на несколько шагов, как только они вышли из портала. Он не задумываясь открыл портал на излюбленное для влюбленных всей столицы местечко. Немного в стороне от центра, в большом городском парке, стояли раскиданные по нему несколько уютных беседок, в одной из которых они сейчас и оказались. Вокруг царила темнота и Рэм не видел лица Кристины. И, наверное, не хотел видеть, было бы неприятно увидеть на нем сожаление или разочарование.

— Жаль, мы не забрали свой выигрыш. — нарушила она тишину.

— Отчего же, вот он. — ответил он, обрадованный новой теме, которая позволит избежать неудобного разговора.

Кристина скорее всего решила так же, поэтому с энтузиазмом ответила:

— Чего же мы стоим, врубай свет и давай посчитаем наши денежки.

Рэм нашел светильники в беседке и включил их. И хотя свет бы не яркий, но Кристина недовольно прищурила глаза и посмотрела на Рэма. Он не успел понять, почему она так странно на него смотрит, она тут же отвела взгляд и подошла к скамейке и присела. Рэм протянул ей кошелек. Она высыпала его содержимое на низенький столик и принялась считать.

— Так, вот эти десять монет, возвращаем тебе. — сказала она, отодвигая их в сторону. — Остальное делим в пропорции семьдесят на тридцать. — и принялась аккуратно делить монетки на две кучки.

Рэм был удивлен их выигрышем, они почти в три раза увеличили изначальное состояние. Видать ставки на Змея были совсем никудышные. Он с удивление наблюдал как она, досчитав все монеты и пододвигает большую часть денег к тем десяти монетам и двигает к нему. Она что отдает ему большую часть? Это вроде должен был быть как подарок, а сейчас она ему не только возвращает все, но и сверху добавляет? В такой ситуации он еще не был с дамами и даже немного растерялся, не зная, что сказать. На его молчание, она решила объяснить.

— Рэм, как мне кажется, я поделила все более или менее честно. Я втянула тебя в рискованную сделку, в которую не вкладывала собственные средства. Поэтому в случае победы мы обязаны были вернуть тебе начальные вложения, это раз. Дальше нам необходимо разделить полученную прибыль. Так как мы пользовались только твоими активами, значит ты нес весь финансовый риск, а я только репутационный, следовательно, моя доля должна быть существенно меньше, это два. На этом вообще-то и все.

Слушать такие речи из уст пьяной, растрепанной девушки, сидящей рядом было очень непривычно и забавно. И за сегодняшний день это уже не в первый раз. Такой интересный день, наполненный непривычными эмоциями! И все благодаря этой чужачке и ее дню рождения.

— Хорошо. — не стал он спорить и убрал мешочек в карман камзола, что все так же был одет на ней. Туда же она убрала и свои монеты.

— Рэм, а сколько примерно денег мы с тобой выиграли? — спросила она.

— На твою сумму ты можешь жить в столице, чуть меньше года, снимать приличное жилье и так далее.

— Ты шутишь? — удивилась она. — О, Боже! И я такие деньги заставила тебя поставить на не пойми кого? Рэм! Зачем ты таскаешь с собой такие деньги? А если бы мы их проиграли? Почему ты меня не остановил? Я же не знала. — она сокрушенно застонала.

— Все в порядке, я бы не обеднел. — ответил он, удивляясь снова. Она еще и о его деньгах печется!

Вдруг в тишине раздался один удар набата, и Кристина вздрогнула и шепотом спросила:

— Это что?

— День закончился, наступил новый день.

— Значит и мой день рождения тоже закончился. — выдохнула она и ему показалось, что это был облегченный вздох. — Спасибо, Рэм, за то, что побыл со мной и устроил мне все это, чудесный был день рождения. — она помолчала еще немного и полушепотом произнесла, как будто разговаривая сама с собой. — Марине бы он тоже понравился.

Она слегка отвернулась в сторону и замолчала. Он видел лишь часть ее лица и по нему было сложно понять, что с ней происходит.

— Я уже слышал от тебя это имя. Марина. Кто это? — решился спросить он.

Она молчала долго, лишь чуть выше подняла голову и судорожно сглотнула, но все же ответила:

— Моя сестра.

— Она осталась там, в твоем мире? Она ждет тебя?

Он видел, как она вздрогнула и еще больше отвернула от него лицо. С ней явно было что-то не так и такая смена настроения его сильно обеспокоила. Он придвинулся к ней ближе и взяв за подбородок мягко повернул ее лицо. Она была на грани, ее подбородок дрожал, глаза наполнились слезами, и она часто сглатывала, явно пытаясь проглотить ком в горле. Он смотрел ей в глаза и видел в них столько боли, что сердце невольно сжалось. Почему он не видел этого раньше? Почему не заметил, что ей так больно? Зачем она это скрывала? Он перевел взгляд на ее цветок на груди и ужаснулся. Бутон увеличился и одни из лепестков слегка приоткрылся и по черным лепестками медленно потекла густая темно красная жидкость, так похожая на кровь. Даже ему, повидавшему многое, от этой картины стало не по себе.

— О Великий Барьер! — выдохнул он и тут же обнял Кристину, стараясь прижать ее к себе так сильно, как только мог.

Она уткнулась ему в грудь и зарыдала уже не в силах сдерживаться. Ее трясло, и она все сильнее зарывалась лицом у него на груди, руками цепляясь за ворот рубашки, судорожно сминая ее. Он молчал и только сильнее сжимал ее в объятиях, гладя по голове. Он уже понял в чем дело, ему столько раз приходилось видеть такие слезы, когда он работал сборщиком эсмэ. В те времена он научился пропускать чужое горе мимо себя, оно его не трогало, но видя горе Кристины, он не мог оставаться спокойным. Жалость и желание помощь выступили на первый план, и он обнимал и гладил ее до тех пор, пока она не затихла в его руках, только изредка вздрагивая. Ей нужно выговориться, поделиться с кем-то своими переживаниями, иначе они ее сгрызут изнутри. И Рэм, все еще успокаивающе поглаживая ее, тихонько сказал:

— Расскажи мне, поделись, тебе станет полегче.

Сначала она молчала и не шевелилась, но затем освободившись из его объятий села, и приняв платок от Рэма, привела себя в порядок. Потом провела рукой по волосам и поняв, что от ее прически почти ничего не осталось, вытащила все шпильки, распустила волосы и запустив в волосы пальцы, помассировала кожу головы. Рэм смотрел завороженно, этот жест показался ему таким личным, то что он не должен был увидеть. Так делают женщины, только у себя в спальне у зеркала перед сном. Он вдруг представил ее сидящей в одной ночной рубашке перед таким зеркалом, распускающей волосы и улыбающейся ему в отражении. Ему понравилось увиденное. И тут же он одернул себя. О чем он вообще думает? А вдруг Кристина нарушила тишину и негромко заговорила: