Красный - Дмитрий Казаченков

бункера на машине. Преследовать вряд ли будут — людей сначала подлатать надо, да и смысла в этом нет, поскольку они знают, где я живу, рядом живёт Наташа, которая и так следит за мной и, в случае чего, немедленно доложит начальству.

В общем, по нашим прикидкам, в ближайшее время проблем не предвидится, если, конечно, этот недорокер не обидится, как маленькая девочка. Но в этом случае мы окончательно разочаруемся в этой организации и сами уже не пустим туда Петру. Конечно, мы ей не парень и, тем более, не родственник, но как друг просто обязаны уберечь девушку от столь страшной ошибки. Но сначала пусть отдохнёт у нас дома — адрес Петры нам неизвестен, но это не страшно, поскольку в нашей квартире она уже была.

К вечеру мы добрались до квартиры, где мы расположили Петру на диване в гостиной и только тогда позволили себе вернуть Красного обратно в тело…

— Отпустило!

Выдохнул я, когда Красный вернулся под кожу. С громким стуком на пол упал пистолет-пулемёт.

Это состояние очень сильно давит на мозги, и сейчас я чувствовал себя крайне хреново: во всём теле слабость, голова гудит, словно по ней без перерыва долбили кувалдой. Очень неприятные ощущения. А ещё жрать хочется так, словно голодал неделю, хотя Красный в том бункере жрал от пуза, ведь, я его не сдерживал от слова «совсем». Вообще то состояние было очень странным. Я всё помню, но это словно не мои воспоминания, загруженные в мозг извне. И всё-таки, что-то тут не сходилось…

— Кофе будешь?

Спросил я у Петры, держась за голову.

«Какой кофе, дядя?! Вам поесть надо!»

Тут же возмутился симбионт. Правильно возмутился. Мысли в голове путаются, отчего и соображаю туго. Потупив ещё пару секунд, я направился на кухню. Готовить сил никаких не было, как, собственно, и идей. Так что решил ограничиться тем, что найдётся в холодильнике и разделить это что-то на двоих. Нашлось, на самом деле, не так уж и много: пол кастрюли борща, часть которого тут же перекочевала в тарелки. Увы, кастрюля не отличается большими габаритами, и вмещает в себя всего порций так шесть.

— Скоро надо будет снова варить.

Пробормотал я, ставя тарелку в микроволновку. Пока еда греется, разложил столовые приборы и достал хлеб со сметаной. Конечно, для Петры, выросшей на местной кухне, блюда из России будут непривычны, но я не собираюсь лишний раз переучиваться, тем более, что готовлю я неплохо.

— Ужин готов.

Слегка повысив голос, оповестил я гостью, находящуюся в другой комнате. Впрочем, она практически сразу пришла и стала заинтересованно осматривать скромно накрытый стол.

— Садись, не бойся. Всё съедобное и, смею надеяться, вкусное.

— Спасибо.

Сказала она, не поднимая на меня взгляда. На протяжении всей трапезы наши взгляды так и не встретились, хотя сидели мы друг напротив друга.

— Слушай, Иван…

Начала она, когда тарелка опустела.

— Красный… это же ты?

Вот и подъехали очевидные вопросы.

«Вообще-то, Красный — это я!»

Возмутился симбионт. И я его за это не могу винить, поскольку мы оба слишком ревностно относимся к разделению наших личностей, даже с учётом того, что делим с ним одно тело со всеми потрохами в придачу.

— Так говорить не совсем правильно.

Протянул я, формулируя мысль.

— У нас просто один организм на двоих, но как личность он абсолютно самостоятелен.

— Так в бункере был ты или он?

Вот теперь она смотрела мне прямо в глаза. Видимо, мой ответ для неё очень важен, чтобы впоследствии на его основе строить своё ко мне отношение.

— Мы.

Ответил я после недолгого раздумья.

— Моя личность тоже там была, но когда Красный выходит наружу, то контроль над телом переходит к нему, я так, больше в качестве наблюдателя. Могу его направлять, но не контролировать. А потом всё перешло вообще в какое-то странное состояние, где у нас обоих были одинаковые мысли и желания. Жуть. Но да, всё, что мы там натворили, я целиком и полностью одобрил. И с Фьюри был в курсе последствий нашей помощи.

Юлить и врать не только бессмысленно, но и вредно, а так… она знает мой небольшой секрет (о котором, блин, каждая собака, по ходу, осведомлена!), а я её. Всё честно. Ну, а если она решит порвать со мной все контакты, то я её могу понять — слишком много навалилось на её голову бед.

— Вот как…

Только и сказала она, отвернувшись в сторону окна, из которого прекрасно видно усыпанное звёздами небо… было бы, если бы не куча светящихся вывесок.

Телефон в кармане завибрировал, оповещая о пришедшем сообщении. Достав его и разблокировав экран, прочитал текст: «Это Наташа. У вас всё нормально?». Написала она на русском, правда, нафига? Ответ написал быстро: «Да. Отцепись.». Ибо нечего лезть. Не доверяю я всяким подозрительным личностям, которые ещё и пишут с неизвестных номеров.

— И что теперь делать будешь?

Решил я перевести тему её тяжких дум на что-то более простое.

— Понятия не имею.

Тяжело вздохнула Петра.

— Школу бы закончить. Скоро экзамены, а я из-за всего случившегося слишком много пропустила, могут не допустить.

И что теперь? Предложить помощь? А смысл? Я не её родственник, так что и повлиять на учителей не смогу. По идее, у неё должны быть опекуны, вот только о них я ничего не знаю, а сама она мне ничего не рассказывала. В общем, ситуация та ещё.

Поднявшись из-за стола, собираю посуду и несу к раковине. Шуму льющейся воды из крана вторил начавшийся внезапно ливень.

С посудой закончил быстро, после чего повернулся к Петре, что так и продолжала смотреть в окно, на стекающие по стеклу капли воды:

— Поздно уже. Ко сну готовиться надо.

Она вздрогнула.

— Слушай, можно я у тебя на ночь останусь?

Девушка посмотрела мне в лицо, а в глазах такая мольба…

— Как бы, я про это и говорил. Не выкидывать же тебя под ливень. Я, конечно, сволочь, но не настолько. Иди готовься, а я пока постелю.

Коллективом было решено пожертвовать спальню Петре, сам же я лягу на диване в гостиной — всё равно долго спать не буду, хватит и пары часов. Для этого постельное бельё было заменено на полностью чистое, а моё заняло место на диване. Когда Петра вышла из ванной, я сидел на своей постели и разбирал своё новое приобретение на детали, не брезгуя использовать плоть Красного в качестве инструментов. Видимо, переняв мою любовь к оружию, он не возражал, с интересом наблюдая за