Районы - Дмитрий Билик

— О, сам Шипастый, гроза всех женщин и детей. Прячьтесь, Шипастый у ворот.

— Зачем ты убила ее?

— Собаке собачья смерть. А предатели хуже собаки. Она мне больше не сестра.

— Она не сказала ничего такого, — пожал я плечами. — А ты теперь скажешь.

— Конечно, — усмехнулась Бумажница. — Я сделала немыслимое, поработав с этой дверью. Движимая единственной целью добралась сюда и проломила голову дурехе, а потом свалилась без сил. И все ради одного — рассказать все о сестрах Шипастому.

Даже оставаясь уязвимой, из Бумажницы так и сквозила желчь. Не знаю, почему она была именно такой? Наверное, все-таки характер. Миша вон, оторвавшись от друзей по прошлой жизни, оказался весьма приятным человеком в общении. А это так и осталась редкостностной мразью.

— Крыл, — выглянул я в коридор. — Все в порядке. Встань снаружи у двери, никого не пускай. Услышишь крики, не переживай, все нормально.

— О, ты будешь меня пытать в надежде, что я сдам тебе всех?

— Знаешь, что мне больше всего не нравится женщинах? — поинтересовался я, поставив на ножки опрокинутый стул со спинкой. — Первое — это предельная самонадеянность. Сыновья прокуроров не верят в себя так, как некоторые женщины. Причем, ладно бы, если бы это было хоть как-то обусловлено.

Я без всяких усилий посадил Бумажницу на стул. Та даже не сопротивлялась. Лишь плюнула мне в лицо. Ну, ничего, мы не гордые. Можем и утереться.

— А второе — это невозможность признавать собственные ошибки. Даже если вас застукать на месте преступления, то сначала вы с пеной у рта будете доказывать, что не имеете к содеянному никакого отношения. Потом начнете говорить, что выбора не было. А закончится все вашими же обвинениями в адрес свидетеля. Знаем, проходили.

Я вытащил веревку и крепко связал Бумажнице руки сзади, обмотав их вокруг спинки, потом занялся туловищем и ногами. Действовал неторопливо, напоминая себе опытного паука. И что самое мерзкое, получал от этого какое-то непонятное удовольствие.

— Твоя мудрость, Шипастый, не знает границ, — скривила красивое личико Бумажница. — Но может уже ближе к телу? Не заставляй девушку ждать. Прям не терпится узнать, что же ты там приготовил. Надеюсь, не банальный мордобой? Я придумала! Жесткое изнасилование всем, чем только можно? Понятно дело, твой хер-то под такое дело не подойдет.

Я понимал, что она делает. Пытается вывести меня из себя. Тогда Бумажница бы руководила ситуацией, пусть и связанная по рукам и ногам. Но я не собирался доставлять ей подобного удовольствия.

— Ты скажешь мне все, — улыбнулся я, устраиваясь поудобнее у стены. Здесь мы явно надолго. По крайней мере, мне так казалось. — Даже больше, чем знаешь сама.

— Да пошел ты, — хмыкнула Бумажница и замолчала.

Я выпустил сотни тонких, толщиной с иголку, отростков, которые зеленым шаром окружили пленницу на одинаковом расстоянии. Взгляд Бумажницы заметался, но ей хватило духу помолчать.

— У китайцев была одна интересная пытка. Преступника подвешивали вертикально, над заточенными ростками бамбука. И ждали несколько дней. Знаешь ли, бамбук очень быстро растет…

Ростки придвинулись ненамного, буквально на пару миллиметров, однако Бумажница издала какой-то то ли тихий вопль, то ли громкий всхлип. Наверное, задремала и увидела какой-то кошмар.

— Хорошо, что нам не надо ждать несколько дней. Система агротехники в этом Городе поражает. Ну да что там, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Согласна?

Теперь мои побеги оказались так близко, что шевельнись Бумажница, то наткнулась своей нежной кожей на острые, как бритвенный клинок, концы импровизированного бамбука. Но пленница замерла, словно обратилась в камень. Мне казалось, она даже не дышала. Лишь глаза бешено бегали, рассматривая сдвигающийся зеленый шар вокруг нее.

— Итак, как уже говорил, я хочу услышать все. Все, что ты знаешь. Где находится лагерь. Как устроена оборона, патрули, опиши внешне самых сильных валькирий и назови их способности.

— Нет, — ответила Бумажница.

Но ответила вяло, как-то без особого огонька. Даже материть меня не стала.

Я пожал плечами, мол, хозяин-барин. А после сотни острых побегов впервые коснулись Бумажницы. Несильно, ведь полностью глубоко засаживают только неопытные любовники. Сначала стоит познакомиться с партнершей, посмотреть, как она реагирует на прелюдию. А уже потом…

Обратная связь Бумажницы мне понравилась. Пленница не стеснялась кричать. Думаю, несмотря на характер, она довольно неплоха в сексе. Признаться, мне всегда такие стервы нравились. Через это и страдал.

Правда, сейчас моя партнерша по симбиозу выглядела не вполне соблазнительно. Множество кровавых капель скользили по гладкой, как шелк, коже. Лицо походило на маску, которую только начали расписывать красной краской. Правую руку слегка свело судорогой. Ну вот, видишь, с помощью иглоукалывания нашел намечающийся хандроз. А ей все не нравилось.

— Продолжим? — задал я риторический вопрос, и отростки вошли в тело еще на миллиметр. А Бумажница, обезумевшая от боли, закричала еще громче.

Так громко, что со стороны двери послышался шум. Видимо, остальные члены группы тоже захотели посмотреть на последние часы жизни валькирии. Однако Крыл всегда был послушным мальчиком. И никого внутрь не пустил.

А я и не думал останавливаться…

И, конечно же, она заговорила. Как я отмечал, многие женщины чересчур самонадеянны. И Бумажница оказалась их из числа. Не прошло и четверти часа, как она пела лучше всякого соловья.

Вместе с тем я не торопился заканчивать с допросом, задавая в перемешку одни и те же вопросы, изредка ослабляя хватку, чтобы потом вновь ее усилить. Старый прием, который позволяет отделить дезинформацию от реальных сведений. И вот наконец настал благодатный час, когда я мог с уверенностью сказать, что мы закончили. Ростки прекратили терзать кровавый кусок мяса, который не так давно был соблазнительным телом Бумажницы, и втянулись обратно.

— Шипастый, убей меня, прошу.

Пленница шепелявила. Хотя я ее понимаю, рот сейчас превратился в нечто бесформенное и непонятное.

— Я все рассказала. Убей. Пожалуйста.

— Пожалуйста, ничего себе. Не думал, что ты такие слова знаешь. Понимаешь ли в чем дело, моя дорогая, — неторопливо подошел я к Бумажнице и склонился над ней. — Смерть — это избавление. Почти подарок, по нынешним временам. У меня на тебя немного другие планы.

Я скосил глаза вниз, пытаясь силой мысли вызвать нужные строки. И они-таки появились.

Артефакты Культа.

2/6

Текущая заполненность живой энергией — 26 %.

Вы собираетесь принести человека в жертву и заполнить артефакт живой энергией. Да/Нет.

Вместо ответа, я коснулся Бумажницы. Она не кричала, глядя в глаза своего убийцы А я завороженно смотрел, как стремительно увядает еще недавно полный жизни цветок. Множественные колотые раны лишились крови, та словно втянулась в меня. Взгляд потускнел, стал каким-то ненастоящим. Кожа посерела, щеки ввалились, как у древней старухи.