Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории - Егор Гайдар

Мы живем в мире, где подавляющее большинство товаров и услуг производят для продажи на рынке, у потребителя большая свобода выбора. Чтобы бизнес был успешным, производителю необходимо продать свой товар. И цена (с учетом качества) не может быть выше, чем у конкурентов. Если затраты выше, чем у других участников рынка, неизбежны финансовые проблемы, возможен крах предприятия. Для снижения издержек производства необходимы наилучшие с экономической точки зрения технологии. Предприниматель не может позволить себе роскошь ими не пользоваться. Сегодня все это настолько очевидно, что порой представляется неким всеобщим экономическим законом, действующим для всех форм организации производства.

Однако это не так. В эпоху аграрных цивилизаций подавляющая часть производства не ориентирована на рынок – она обеспечивает личное потребление плюс выплаты правящей элите. Вплоть до XIX в. большинство крестьянских семей вело производство для собственного потребления, обменивался и продавался на рынке лишь небольшой излишек произведенных продуктов. Если крестьянин применил новшество, позволяющее повысить продуктивность земли, это ни в малой степени не побуждает соседа следовать его примеру. Во-первых, натуральное хозяйство можно вести традиционными способами. А во-вторых, прогрессивного земледельца с помощью механизма круговой поруки понудят к дополнительным выплатам. Ориентация на земледельческие традиции, технологии, которые без изменений переходят из поколения в поколение, – разумная реакция на систему стимулов, сформированную государством и обществом.

Конечно, и экономика аграрной эпохи не обходится без рынка. Как отмечают антропологи, торговля в различных формах зарождается уже у доаграрных народов, в обществах охотников и собирателей. При этом, как правило, торговля носит межплеменной характер, а внутри племени доминирует обмен дарами[347]. Для торговли доаграрного периода характерно то, что ею движет не солидарность обменивающихся дарами, а равновесие сил, способность и готовность применить насилие. Если бы не это равновесие, можно было бы не торговаться, а просто отнять[348].

Более сложная структура общества аграрных цивилизаций повышает роль торговли. Крестьянам нужны не столь примитивные, как прежде, орудия труда. Материалы для их изготовления не всегда можно найти в районах орошаемого земледелия. Необходимость более совершенных инструментов насилия подталкивает к техническим нововведениям в военном деле. Для них часто требуются материальные ресурсы, отсутствующие в местах, где сконцентрировано оседлое сельское население. Усложнение технологий приводит к появлению новых занятий – не связанных с сельским хозяйством. Возникают гончарное, кузнечное и другие ремесла. Месопотамия, крупнейший центр цивилизации, не богата камнем и металлическими рудами. Это стало серьезным фактором развития торговли. Разумеется, можно было удовлетворить потребности в металле, организуя военные походы за пределы Междуречья. Порой так и поступали, но оказалось, что торговля, особый тип отношений между сообществами, сулит взаимные выгоды. Обмен основан на равноправии сторон в сделке. Это отмечал еще Аристотель[349]. Но в аграрных обществах к этому пришли не сразу. Немало исторических примеров, когда обмен, торговые сделки заключались под угрозой применения силы[350]. Из классических работ антропологов мы узнаем, что на некоторых африканских рынках представителям воинственных горских племен товары отпускали дешевле, чем другим покупателям[351]. Это еще не торговля в нынешнем понимании, над участниками обмена витает дух насилия, цены, условия сделки порой определяет право сильного, но это уже не отъем, не конфискация. Налицо радикальное отличие от типичных для аграрных цивилизаций отношений: изъятие прибавочного продукта, полное неравенство производящего и отбирающего.

Широкое распространение получает межгосударственная торговля, которая начиналась с обмена дарами. Складываются устойчивые, организованные самыми инициативными людьми своего времени – купцами – международные торговые связи, такие, например, как Великий шелковый путь. Становится привычной мелкая розничная торговля на базарах.

Торговля предполагает равноправные контрактные отношения. Это влечет появление новых правовых форм, необходимых для регулирования хозяйственных споров, выполнения контрактов. Аграрному государству эта функция чужда. Его главнейшая забота – облагать налогами подданных, а не создавать условия для их коммерческой деятельности. Торговцы сами создают кодексы, собственные правила. Здесь у групп, объединенных по этническим признакам, есть преимущества – им легче договориться между собой о нормах торгового оборота и обеспечивать их соблюдение[352]. У этнических меньшинств высокий уровень взаимодействия и взаимопомощи. Они не всегда следуют правилам поведения, которые элиты аграрных обществ навязывают большинству населения. Это одна из причин, почему меньшинства так часто специализируются на торговой деятельности. Они пришлые, не имеют земли для занятий сельским хозяйством, иногда власти прямо запрещают им заниматься сельским хозяйством и владеть землей.

Занятие торговлей, как правило, воспринимается с подозрением, считается неблагородным и потенциально опасным[353]. На то есть причины. В обществе, разделенном на управляющую элиту и крестьянскую массу, купец – инородное тело. Он нужен и полезен, но всегда вызывает подозрения. Его зажиточность, богатство не соответствуют его социальному статусу[354]. Традиционная китайская конфуцианская этика считает торговлю неизбежным злом[355] и требует тщательного контроля за ней со стороны власти[356]. Аграрное государство нередко вводило ограничения для торговцев на престижное потребление[357]. Имущество купца мобильнее крестьянского, его труднее отнять[358]. А стремление элиты отнять все, что можно, – органическая часть традиций аграрной цивилизации[359]. К тому же развитие торговли идет рука об руку с кредитными отношениями. В аграрном обществе кредит означает ростовщичество. Как правило, к ростовщикам крестьянские семьи обращаются в неурожайные годы, когда налоговая база и без того под угрозой. Это вызывает беспокойство правящей элиты, которая регулирует налогообложение, не допуская полного разорения крестьянских хозяйств, но не может помешать ростовщику разорить земледельца. Отсюда постоянные попытки властей запретить или ограничить ростовщичество, регулировать размер процента. Широко распространенные в религиях традиционных аграрных обществ запреты на ростовщичество и ограничение ставки процента имеют разумные основания. Соплеменник не должен попадать в долговое рабство, иначе с него нельзя будет брать налоги.