Сельский священник - Оноре де Бальзак

— Последствия моральные еще ужаснее последствий материальных! — воскликнул кюре. — Мы создали нищих землевладельцев в народе, полузнаек в мелкой буржуазии и принцип: Каждый за себя, каждый у себя, который проявил уже свое действие на высшие классы в июле этого года, а скоро развратит и среднее сословие. Пролетариат, забывший о чувствах, отказавшийся от веры, не знающий другого бога, кроме зависти, другого фанатизма, кроме голодного отчаяния, выйдет вперед и наступит ногой на сердце страны. Чужеземцы, выросшие под сенью монархического закона, увидят у нас королевство без короля, законодательство без законов, собственность без собственников, выборы без правительства, свободу воли без силы, равенство без счастья. Будем надеяться, что бог пошлет Франции человека, отмеченного провидением, одного из тех избранников, которые дарят народам новый дух, и, будет ли он Марием или Суллой, поднимется ли с низов или снизойдет с высот, он переделает общество!

— Для начала он предстанет перед судом присяжных или перед исправительной полицией, — возразил Жерар. — В 1831 году Сократа и Иисуса Христа ожидал бы тот же приговор, что некогда постиг их в Иерусалиме и в Аттике. Теперь, так же как в древние времена, завистливая посредственность обрекает на голодную смерть мудрецов, великих политических целителей, которые изучили язвы Франции и противостоят духу своего времени. Если они борются с нищетой, мы высмеиваем их или называем мечтателями. Во Франции великий человек будущего вызывает такое же возмущение в сфере морали, как самодержавный владыка в сфере политики.

— Когда-то софисты обращались к маленькой кучке людей, теперь периодическая печать позволяет им вводить в заблуждение всю нацию! — воскликнул мировой судья. — А пресса, которая ратует за здравый смысл, не имеет отклика!

Мэр смотрел на г-на Клузье с величайшим изумлением. Г-жа Граслен, радуясь, что в простом мировом судье встретила человека, увлеченного столь важными вопросами, спросила у своего соседа, г-на Рубо:

— Знаете ли вы господина Клузье?

— По-настоящему я узнал его только сегодня. Вы делаете чудеса, сударыня, — ответил он ей шепотом. — Но взгляните на его лоб, какая прекрасная форма! Не правда ли, он напоминает традиционный классический лоб, каким все скульпторы наделяли Ликурга и мудрецов Греции? Совершенно очевидно, что Июльская революция имеет антиполитический смысл, — произнес уже вслух, после того как он обдумал про себя все выкладки Гростета, этот бывший студент, который, может быть, и сам бросился бы на баррикады.

— В ней заложен тройной смысл, — сказал Клузье. — Мы охватили право и финансы, но вот соображения, касающиеся правительства. Королевская власть, ослабленная догмой национального суверенитета, во имя которого были произведены выборы 9 августа 1830 года, будет пытаться подавить этот враждебный ей принцип, дающий народу право призывать на трон новую династию всякий раз, когда народ не поймет намерений своего короля, и тогда нас ждет внутренняя борьба, которая, разумеется, надолго задержит развитие Франции.

— Англия мудро обошла все эти подводные камни, — продолжал Жерар. — Я был там, я восхищен этим пчелиным ульем, который роится над миром и цивилизует его; там дискуссия — это политическая комедия, призванная удовлетворить народ и скрыть действия власти, которая чувствует себя свободно в своей высшей сфере; там выборы не находятся в руках тупой буржуазии, как во Франции. Произойди в Англии раздробление земельной собственности, страна прекратила бы свое существование. Социальным механизмом правят там крупные землевладельцы, лорды. Английский морской флот на глазах у Европы захватывает целые области земного шара, чтобы удовлетворить требованиям национальной торговли и к тому же высылать туда несчастных и недовольных. Вместо того, чтобы преследовать, уничтожать и не признавать талантливых людей, английская аристократия отыскивает таланты, награждает их и постоянно дает им работу. Англичане быстро решают все, что касается действий правительства и выбора людей или вещей, — у нас же все тянется медленно; меж тем медлительны они, а нетерпеливы мы. У них деньги смелы и заняты делом, у нас — боязливы и подозрительны. То, что говорил господин Гростет об ущербе, понесенном французской промышленностью по вине крестьянина, находит свое подтверждение в картине, которую я вам обрисую в нескольких словах: английская столица своей неутомимой деятельностью создала на десять миллиардов промышленных ценностей и приносящих доход предприятий, в то время как французская столица, превосходящая ее роскошью, не создала и десятой доли этого.

— Это тем более странно, — заметил Рубо, — что они флегматики, а мы большей частью сангвиники или холерики.

— Вот, сударь, — сказал Клузье, — большой и неизученный вопрос: создание институтов, способных формировать темперамент народа. Конечно, Кромвель был великим законодателем. Он один создал современную Англию, издав Навигационный акт[40], который сделал англичан врагами всех других наций и привил им неукротимую гордость, ставшую для них точкой опоры. Но все же, несмотря на их мальтийскую крепость, если Франция и Россия поймут роль Черного и Средиземного морей, придет день, когда путь в Азию через Египет или через Евфрат, проложенный с помощью новых открытий, убьет Англию, как некогда открытие мыса Доброй Надежды убило Венецию.

— И ни слова о боге! — воскликнул кюре. — Господин Клузье и господин Рубо равнодушны к вопросам религии. А вы, сударь? — спросил он у Жерара.

— Он протестант, — ответил Гростет.

— Вы это сразу угадали, — произнесла Вероника, взглянув на кюре, и подала руку Клузье, приглашая гостей перейти в ее комнату.

Неблагоприятное впечатление от внешности Жерара совершенно рассеялось, и трое монтеньякских нотаблей мысленно поздравляли друг друга с таким приобретением.

— К сожалению, — заметил г-н Бонне, — незначительные разногласия, разделяющие греческую и латинскую церковь, являются причиной антагонизма между Россией и католическими странами, омываемыми Средиземным морем, — антагонизма, который сулит человечеству большие несчастья в будущем.

— Каждый молится своему святому, — улыбаясь, сказала г-жа Граслен. — Господин Гростет думает о потерянных миллиардах, господин Клузье — о нарушенном праве, врач видит в законодательстве проявление темперамента, господин кюре видит в религии препятствие к согласию между Россией и Францией.

— Добавьте еще, сударыня, — отозвался Жерар, — что, по моему мнению, накопление капиталов в руках мелкого буржуа и крестьянина надолго задерживает строительство железных дорог во Франции.

— Чего же вы хотите? — спросила она.

— О, я хочу, чтобы у нас были такие превосходные государственные советники, какие обдумывали законы при императоре, и законодательный корпус, избранный талантами страны наравне с земельными собственниками, единственным назначением которого будет борьба против дурных законов и нелепых войн. Ибо наша палата депутатов в том виде, в каком ее учредили, придет в конце концов к полной анархии в законодательстве.