Возвращение царя обезьян - Андрей Олегович Белянин

женщина у него на руках уже почти умерла. И это герой? Великий Мудрец, Равный Небу? Ученик патриарха, обладающий десятками магических способностей? Этот жалкий, сгорбленный получеловек-полуобезьяна, сидящий на холодном полу в клетке, из которой можно легко выбраться, – и есть главный противник её господина? От его упоминания У Мована бросает в дрожь? О нём он думает, стоя у окна и лелея планы мести?

Собака подумала, что могла бы прямо сейчас порвать ему глотку, а потом откусить голову, чтобы принести её Мовану. Господин наверняка был бы шокирован и похвалил её за такой подвиг!

Но вместо этого она вдруг сплюнула на пол то, что осталось от персика бессмертия – пожёванную подгнившую массу вперемешку с собачьей слюной. Забродивший персик был настолько отвратителен на вкус, что Тяньгоу едва успела отбежать в угол денника, где её тут же стошнило. Сунь Укун брезгливо сморщился.

– Что ты устроила, собака? Я должен сидеть в окружении твоих нечистот?! Твой хозяин, демон-бык, наверняка уже принюхался к смрадному содержанию твоего нутра, но я – царь обезьян, я…

Он ещё раз взглянул на остатки персика перед собой и всё понял.

– Спасибо, – сказал Великий Мудрец и, помедлив из-за брезгливости, всё же взял с пола персиковое месиво и поводил им по губам блондинки, а потом засунул ей в рот наиболее крупный кусочек.

Спустя несколько мгновений Ольга закашлялась и открыла глаза. Её лицо, всё ещё серое, как у покойницы, постепенно светлело и наливалось румянцем.

– Что за гадость ты мне подсунул? – спросила она, отплёвываясь прямо у него на руках.

– Эта гадость спасла тебя, женщина, – тихо ответил Великий Мудрец. – И тебе стоило бы опуститься на четвереньки и языком слизать с земли остатки персика бессмертия, но ты не станешь этого делать.

– Конечно, не стану! Этот персик отвратителен.

– Вообще-то он был вкусным, пока не сгнил.

– Фу, – сморщилась девушка. – А нормальная еда, не сгнившая, не протухшая, не кровь и не тараканы в твоём Китае есть?

Неожиданно для самой себя она легко поднялась на ноги и наконец осмотрелась.

– А где мы вообще?

Ответ царя обезьян ей не понравился, как и неопределённость, которая за всем этим следовала. Что будет дальше? Их казнят, расстреляют, посадят на электрический стул? Но она не намерена умирать непонятно за что, непонятно где, не защитив диссертацию, не получив степень, не посмотрев мир, не попрощавшись с родителями, в конце концов…

– Аолия, твой беспечный муж, наверное, забыл о такой неважной малости, но, когда ты умирала, тебе звонил отец, – раздался заботливый голос Чжу Бацзе за тонкой перегородкой.

Ольга нахмурилась:

– Потом перезвонит, вряд ли что-то срочное. Роуминг сожрёт все деньги. Надо ещё зарядку найти, а в идеале бы вайфай. Тот симпатичный китаец с татуировкой в виде третьего глаза на лбу вроде бы говорил, что тут есть вайфай. Или мне это приснилось?

Все, кто был в помещении, старательно закивали, в любом случае в конюшне вайфая точно не будет.

– Надо выбираться отсюда. Укун, я с кем разговариваю?!

– Аолия, мы не можем выбраться. Двери заперты, и, быть может, наш путь в том и состоит…

– Знаешь, а вот меня ни капельки не волнуют твои философские рассуждения про путь, почтение и покорность власти. Мне надо домой! Развестись и домой!

Её муж и учитель, скрестив руки на груди, нахмурил брови, задрал подбородок и отвернулся – типа «ой, всё». Спросите, у кого он этому научился?

– Вот поэтому я и не хочу выходить замуж, – громко заявила блондинка. – И развестись хочу тоже поэтому. Вы, мужчины, слишком много мните о себе! Все вы на словах цари и великие мудрецы. А как доходит до дела, так у вас принципы, философия и лапки! Вы тупо сидите на заднице и ждёте, когда женщина за вас всё решит и всё сделает. А мне оно надо – тянуть на себе великовозрастного кукусика? Нет уж, спасибо, я лучше буду заниматься наукой!

Она подняла косточку персика и легко бросила её в запертую дверь. Косточка выросла в полёте до размера ядра от Царь-пушки и разнесла дверь в щепки! Потом, прыгая, ударилась о стену коридора, отлетев назад. То есть ядро полетело обратно в конюшню…

Собака свернулась в маленький калачик в углу и прикрыла глаза лапами. Царь обезьян в прыжке повалил Ольгу на пол, накрыв собой, оба приятеля-демона в обнимку укатились в угол, а природный снаряд, раздолбав по пути ещё три или четыре стойла, покатился по полу с глухим стуком. Через минуту косточка персика приняла свой первоначальный вид…

Чжу Бацзе и Ша Уцзин вдруг поняли, что слишком крепко обнимаются по китайским понятиям о мужской дружбе. Тяньгоу с риском для жизни приоткрыла один глаз. И лишь Сунь Укун продолжал удобно возлежать на своей обалдевшей жене, так что секретарь Мована почувствовала себя неуютно от интимности момента.

– Слезь с меня, – скрипя зубами, потребовала Ольга.

– А то что? – нежно спросил Великий Мудрец.

– Укушу за нос!

– Я целомудрен, а потому против брачных игр при посторонних, Аолия. – Он кивнул в сторону стыдливо зажмурившейся собаки и встал.

– Какие ещё… брачные игры?! Ты окончательно с ума сошёл?! – Вспыхнувшая блондинка поднялась на ноги и, кое-как отряхнувшись, заявила: – Я сломала дверь. Мы можем идти.

Отпихнув ножкой щепки двери в сторону, она первой вышла в коридор. Огляделась по сторонам. В конюшнях стояла гробовая тишина! Даже кони перестали фыркать и всхрапывать, прижав ушки, они вжались спинами в стену и заранее подняли передние копыта вверх. Мрачный царь обезьян осторожно пошёл следом.

– Своенравная женщина, ты сходишь с предназначенного пути!

– Ой, всё, я сама выбираю свой путь. А ты можешь сидеть дальше в загоне с лошадками, если тебе это так нравится!

– Подождите и нас, о спорящие влюблённые! – раздалось из-за соседней двери.

– Мы не влюблённые! – хором ответили Ольга и Сунь Укун, но их никто не слушал.

Долговязый синекожий демон просто разгрыз дверь своего денника зубами и, отогнув кусок металла в сторону, высунул наружу голову и засмеялся.

– Он всегда выглядит, как сумасшедший маньяк? – на всякий случай спросила девушка.

Царь обезьян кивнул.

– Ты ещё не видела его с раскрашенным лицом. Он демон-людоед! Но, Аолия, как ещё ему теперь выглядеть?

– Не знаю, Ракшаса, например, тоже людоед, но он же вполне интеллигентный, приветливый, образованный, гостеприимный тип, хороший отец и муж. В общем, социализирован по полной. А этот нет…

– Я таков! А все индийские демоны – жалкие извращенцы и слабовольные прихвостни божков, – самодовольно заявил китайский демон-людоед, выбираясь на свободу.

Ольга явно обиделась за своего чернокожего друга, но спорить не стала – максимально глупо спорить с кровожадным маньяком-людоедом, который только что у вас на глазах порвал своими зубами железную дверь. Конечно, она легкомысленная блондинка, но не дура.

Толстый китаец крикнул, что не полезет в такую узкую дыру. Ша Уцзин ответил, как всегда, хамством и грубостью. И получил симметричный ответ в таком же стиле с той же ненормативной лексикой.

Сунь Укун не реагировал от слова «никак». Ольга потребовала помочь свинье, не могут же они его бросить? Оказалось, что как раз таки могут, именно так и заявили братья-демоны! Чжу Бацзе высокомерно отказывался применять свои демонические способности, он просто ныл и взывал к состраданию. Блондинка на нервах пообещала, что прямо сейчас зашвырнёт чего-нибудь в дверь и всё тут разнесёт к китайским богам.

Император Юй-ди, аккуратно поставив на пол пустое железное ведро, стоял, опираясь на лопату, и слушал, с интересом разглядывая чужестранку. Она же и захлопнула ротик первой, неожиданно увидев седого узкоглазого старца с длинной бородой.

– Ой, – сказала она. – Здрасте, дедушка.

Увлечённо спорящие Ша Уцзин и Сунь Укун одновременно повернули головы, заткнулись на месте и поклонились в пол.

Чжу Бацзе, сидевший взаперти, продолжал возмущаться дольше всех, поскольку не видел ничего, что происходило за стенами его «тюрьмы», но потом тоже притих, осознав, что ругань снаружи слишком резко прекратилась. Это было как-то не по-демонски и не по-дружески…

– Так это ты та самая северная женщина, сначала ставшая ученицей, а потом и женой царя обезьян? – уточнил император.

– Формально да, – вежливо ответила блондинка. – Но если подумать, то…

– Твои волосы поцеловало солнце, – с отеческой улыбкой перебил её Юй-ди. –