Владимир Святой - Алексей Карпов

Возможно также, что, выбирая между Римом и Константинополем, князь Владимир учитывал еще один, чисто политический, аспект христианизации своей страны. Принимая новую веру извне, князь должен был позаботиться о том, чтобы вместе с церковной зависимостью Русь не попала еще и в политическую зависимость от крупнейших держав того времени. И Рим (а точнее, Магдебург или Гамбург) в этом отношении оказывались, пожалуй, опаснее Константинополя. Вспомним, что Владимир совершал свой выбор всего через несколько лет после начала кровопролитного восстания прибалтийских и полабских славян, когда становилось очевидным, что продвижение немецких проповедников в славянские земли могло нести с собой не только свет веры, но и кровь и порабощение. Киевская Русь непосредственно граничила на западе с Польшей и Чехией, находившимися под юрисдикцией Рима. Формально ее земли уже были заранее включены в состав Магдебургской епархии, и угроза церковно-политического подчинения Империи казалась вполне реальной.

Но усилия латинского Запада, попытки христианской проповеди, предпринимаемые и в 60-е, и в 70-е, и, вероятно, в 80-е годы X века немецкими миссионерами, очевидно, сыграли свою роль в христианизации Руси. В этой связи стоит привести свидетельство еще одного довольно раннего источника, рассказывающего о Крещении Руси, а именно уже упомянутой Хроники французского монаха первой трети XI века (то есть почти современника Владимира) Адемара Шабаннского. Как уже отмечалось, его рассказ во многом легендарен; в частности, Адемар приписывает обращение Руси святому Бонифацию (что, напомню, основано отчасти на недоразумении, а отчасти, возможно, на смешении немецкого епископа Бруно-Бонифация с какими-то его предшественниками-латинянами, действовавшими на Руси при Ярополке и Владимире). В то же время, в отличие от некоторых других латинских авторов, Адемар был более или менее осведомлен как о судьбе самого Бонифация, так и об обстоятельствах христианизации Руси[41].

Адемар же сообщает следующее. Спустя некоторое время после миссии Бонифация «на Русь прибыл один греческий епископ и обратил ту половину страны, которая еще оставалась предана идолам, и заставил их принять греческий обычай ращения бороды и прочее».

Отметим в этом известии очевидное совпадение с той версией, которая изложена в «Повести временных лет»: согласно обоим источникам, проповедь латинян предшествовала проповеди на Руси греков. И это, вероятно, отражает действительные реалии. Однако согласно русской летописи (и, пожалуй, в соответствии с показаниями французского хрониста), именно греческие проповедники сумели убедить русских в преимуществах христианской веры. Именно с появления у князя Владимира «философа-грека» начинается путь князя к христианству — путь, который завершится не только его личным крещением, но и Крещением всей Руси.

На рис. — изображение князя Владимира на златнике. Лицевая сторона.

Крещение князя Владимира — главное, поворотное событие не только в его личной жизни, но и в жизни всего Русского государства, во всей истории восточных славян. Однако о самом крещении киевского князя мы знаем очень мало. Византийские историки того времени — и это кажется невероятным! — ни единым словом не упоминают о нем, хотя очевидно, что для судеб их Империи Крещение Руси явилось событием первостепенной важности. Русские же источники содержат крайне противоречивые сведения, которые к тому же по-разному интерпретируются современными исследователями.

В этой и следующей главах мы будем говорить главным образом о внешних, политических, обстоятельствах крещения князя Владимира. Как и раньше, нам придется обращаться непосредственно к письменным источникам, занимаясь подчас скучным, но совершенно необходимым их источниковедческим истолкованием. К сожалению, главы, посвященные важнейшему событию в жизни героя нашей книги, получаются наиболее сложными, даже запутанными. Но это не только вина автора. Переломные моменты истории всегда требуют наиболее тщательного изучения, сопоставления и разбора всех возможных точек зрения — тем более потому, что исследователю приходится преодолевать различные исторические и историографические мифы, неизбежно вырастающие вокруг самих этих событий.

Нам неизвестно точно ни когда крестился князь Владимир, ни где именно это произошло, ни каковы были обстоятельства приобщения князя к христианской вере. История Крещения Руси, увы, до сих пор не написана, и это заставляет нас предпринимать самостоятельное исследование, может быть, перегружая книгу разного рода гипотезами, предположениями, разбором чужих мнений и необходимым обоснованием собственного.

Цепь событий, связанных с обращением князя Владимира в христианство, растянулась на несколько лет — по меньшей мере с 986 по 989 год. Мы поделили события этого временного промежутка между двумя главами книги, но не столько хронологически, сколько по смыслу и месту действия. Как известно, среди историков и писателей, пишущих на исторические темы, начиная еще с XI века и по сей день, в ходу две основные версии крещения киевского князя. Одна из них связана с Киевом (или, шире, с Поднепровьем), другая — с древней Корсунью, греческим Херсонесом в Крыму. Киев и Корсунь — две точки на карте, разделенные без малого тысячью километров пути, — и привлекут наше пристальное внимание. Но события, о которых пойдет речь, будут разворачиваться на гораздо большем пространстве, включающем в себя прежде всего территорию Византийской империи и сопредельных с нею стран.

Итак, обратимся к источникам. Наиболее обстоятельный рассказ о крещении князя Владимира читается в «Повести временных лет». Этот рассказ давно уже стал хрестоматийным и широко известен. Тем не менее прочитаем его еще раз.

Согласно летописи, после проповедников из болгар, немцев и иудеев в том же 6494 (986) году в Киеве появился и греческий философ[42]. Как мы помним, грек крайне неприязненно отозвался о вере магометан («Их же вера оскверняет небо и землю, прокляты они более всех людей»). После этого пришел черед латинянам. «Сказал же философ: “Слышали мы о том, что приходили к вам из Рима научить вере своей. Их же вера по сравнению с нашей мало в чем развращена: служат на опресноках, то есть на облатках[43], о которых Бог не оставлял заповедь. Но повелел на хлебе служить и заповедь дал апостолам, приняв хлеб: «Се есть тело мое, преломленное за вас». Так же и чашу приняв, сказал: «Се есть кровь моя Нового завета». Те же, кто не творит этого, неправильно веруют».