Маша и Медведь - Оле Адлер

Я посижу там, на матах в уголочке, кивнула она на смежную зону, откуда был прекрасный обзор на Мишку и его подопечных, Не буду тебе мешать.

Иди лучше кофе выпей. Там диваны и столики. Что ты будешь, как бедный родственник, предложил Мишка.

Нет. Не хочу. По дороге уже выпила кофе. Лучше на тебя посмотрю.

У меня потом еще тренировка.

Я знаю, она поцеловала его в губы, выскользнула из рук и стала подталкивать обратно к залу, Я подожду.

Как загипнотизированный, Мишка на ватных ногах пошел в зал. Обернулся по дороге раз пять, а потом все время стрелял взглядом в Машкину сторону. Она, как и обещала, сидела на матах, то читала новости в телефоне, то смотрела на Мишку. Больше на Мишку. К ней подошла Ви, предложила что-нибудь выпить. Маша отказалась. Ничего не хотелось. Только сидеть вот так и смотреть на него, ждать его. Ей вдруг стало так уютно и спокойно в большом пустом зале, в мягком, но не хоть и не очень удобном, углу из матов. Возможно, она бы могла провести так всю жизнь.

«А что?», мысленно хихикала Крылова, «Еду закажу, туалет рядом вроде».

Она поискала глаза уборную и правда наткнулась на нужную дверь совсем рядом. Кровь тут же прилила к щекам, а потом и к более интимным местам. Это был именно тот туалет, где они с Мишкой так мило отметили первую встречу после школы. Маше стало неудобно от порочных мыслей. Она поднялась и пошла умыться, чтобы остыть. Правда, все в туже уборную.

Прохладная вода не очень успокоила, но Маша хотя бы немного привела себя в порядок после дороги. Мишка и воспоминания так сбили ее с толку, что она даже руки не догадалась сразу помыть.

Исправив все оплошности, Маша поспешила обратно в зал. Едва успела открыть дверь и сделать шаг, как натолкнулась на Мишку. Замерев на месте, встретив его голодный взгляд, она тут же заметила, как вспыхнула искра безумия. Возможно, его глаза отразили ее собственное неконтролируемое желание. Маша не поручилась бы за первичный источник. Они одновременно поняли, что сейчас будет. И Крылова шагнула назад, пропуская его внутрь. Мишка закрыл и запер дверь, тут же схватил подругу, пригвоздил к стене, набросился на нее с поцелуями. Как дикий изголодавшийся зверь, терзает свою безвольную добычу, так и Мишка жадно истязал Машины губы. Он шарил руками по ее телу, как безумец. Сжимал крепко, почти до боли, забирался в укромные уголки, чтобы коснуться на мгновение голой кожи, ощутить ее гладкость и мягкость.

Мишка, шептала Маша, задыхаясь, У тебя же Мы успеем?

Я пораньше отпустил. Десять минут точно есть, отрапортовал он кратко, неохотно прекращая покрывать поцелуями шею.

Господи, как же я скучала, проскулила она, сходя с ума от его близости, запаха, торопливых ласк.

И я, родная. Девочка, какая же ты молодец, что приехала. Я и мечтать не смел, бубнил Мишка ей в кожу, Так рад тебя видеть.

Маша тихонько засмеялась, потому что в этот момент поглаживала ту часть Мишкиного тела, которая была в особо приподнятом настроении.

Дразнилка, выдохнул Симонов, стягивая Машкины джинсы вместе с бельем.

Они застряли где-то в районе колен. Ее рубашка была наполовину расстегнута, чтобы Миша мог целовать грудь прямо через лифчик.

Он прижимал Машу к стене, схватил ее за попу, чтобы нежная кожа не качалась холодного кафеля уборной. Маша буквально висела на нем, замерев. Она позволила Симонову самому задавать темп. А он двигался в ней, даря невероятные, сильные, яркие ощущения. Это было так хорошо, что Маша даже позволила фантастическую надежду, что успеет с ним. Но тут же отмела. Это невозможно. Стоя, в туалете, в клубе.

Все мысли вылетели из головы. Их прогнало чистое концентрированное удовольствие, которое заставляла крепче стискивать Мишку руками и сжимать его внутри. Она не сдержала стона, вытянувшись, как струна, замерев от ослепительной вспышки экстаза.

Тридцать секунда мысленно отмерила им Маша на восстановление сил. Потом нужно будет отпустить Мишку, а скорее всего выгнать. Судя по тому, как он вцепился в ее попу и не собирался ослаблять хватку, вряд ли сможет добровольно отодраться так скоро.

За эти полминуты Маша позволила себе расслабиться в его руках. На нее навалилось необъятное и одновременно легкое чувство спокойствия, уверенности, глупая радость и огромное счастье. Все вместе. Ее место было здесь. Не в туалете «Джедая», конечно, а рядом с Мишей. Только с этим большим сильным, красивым, мужчиной она чувствовала себя такой счастливой, цельной, любимой.

Прикрыв глаза и улыбнувшись, Маша негромко проговорила:

Я люблю тебя.

Мишкины плечи, и без того напряженные, стали каменными. Маше показалось, что она обнимает гранитный памятник. Даже успела перепугаться, но он практически сразу расслабился, чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.

Еще скажи, потребовал Симонов.

Мишка, Маша шлепнула его по груди, обводя взглядом тесную кабинку, давая понять, что не место и не время.

Нет, нет, настаивал Симонов, смеясь, Ты скажи. Или слабо?

Я не хочу в туалете, уже в голос хохотала Маша.

Брось, этот туалет просто медвежий угол какой-то для нас. Самое место.

Времени нет, у тебя тренировка сейчас.

Хрен с ней. Скажи!

Люблю тебя, сдалась Маша.

Еще, еще, подначивал ее Симонов.

Всю жизнь тебя дурака люблю. Не могу без тебя, разошлась она, расцеловывая ямочки улыбки у него на щеках.

Машкаааа, протянул Симонов безумным, счастливым голосом, И я тебя люблю, девочка. Люблю, люблю, люблю.

Он чмокал ее в шею, щеки, нос, колол щетиной, которую в момент встречи и минуту страсти Маша и не заметила толком. Зато сейчас она заметила, как Мишин энтузиазм снова нарастает, грозя вторым раундом.

Тебе надо идти, напомнила она настойчиво, начиная уклоняться от его губ, неохотно размыкая сильные руки, что обнимали ее.

Надо, да, согласился Мишка, морщась, Но не хочу.

Дома, Медведь. Все дома, щедро обещала Маша продолжение банкета.

Боюсь, из дома я тебя не выпущу, пригрозил Симонов, натягивая штаны, чуть отодвигая Машу, чтобы дотянуться до крана и помыть руки, Будешь как в сказке моей пленницей.

На последнем слове он сделал свой бас еще ниже и зарычал для убедительности.

Маша и Медведь? Неееее, пирожки я печь не умею.

Научим, пообещал Мишка и вышел.

Не успела Маша дотянуться до двери, чтобы снова запереться, как она опять открылась. У нее сердце скакнуло к горлу от страха, но это снова был Симонов.

Люблю тебя, быстро сказал он, чмокнул в губы и снова удрал.

На этот раз Маша успела щелкнуть замком, еще минутку постояла, приходя в себя от всего случившегося, только потом принялась приводить себя в порядок. Она пригладила волосы и расправила одежду, но глаза все равно горели. Пришлось выйти так. Она вернулась обратно в свой уголок на маты и больше не вылезала оттуда до окончания тренировки.