Невидимка и (сто) одна неприятность - Яна Ясная

Контроль над телом — я сама, осознанно, вызываю в себе те так тщательно сохраненные ощущения, когда мое тело наполняется магией после трех дней голодовки. Мне тепло в солнечном сплетении, и немного покалывает. Мне кажется, будто внутри меня разгорается маленький солнечный шарик. Не разгорается — горит. Сейчас его никто не отрезал, он со мной.

Контроль над разумом — это не “я верю, что у меня все получится”. Это “я не боюсь”.

Контроль над магией — я вижу цунами. Оно накатывает издалека, неумолимо растет. Волна обрушится на берег и слижет с него все живое. Но я стою на высоченном утесе далеко от берега. Меня не достанет. Поэтому мне не страшно, мне просто красиво.

По позвоночнику пробегает мелкая дрожь, я вдруг чувствую капли пота, скользящие по шее, и едва не вываливаюсь из медитативного транса.

Нет, на волну страшно смотреть даже с утеса. Но это не настоящая волна. Это картинка. Впечатляющая своей реалистичностью картина в тяжелой раме. И реальность на ней не имеет отношения к моей реальности. Она ограничена рамой — она ограничено мной.

Моя собственная сила — это солнечный шарик. Или бабочка, если угодно. Я не могу справиться с мощью мирового океана, но мне и не надо. Мне надо справиться всего лишь с бестолковым насекомым.

Когда я открыла глаза, иллюзорная бабочка сидела у меня на ладони.

— Превосходно, Элалия. Просто превосходно. Сегодня вы совершили невероятный рывок, я очень вами горжусь.

Я почувствовала, как мои щеки запылали — мистер Кроуч в принципе не был скуп на похвалы, но сегодня они звучали как-то совершенно особенно.

Я открыла рот, чтобы поделиться своими находками, но наставник меня прервал:

— Нет, не стоит. Будет лучше, если вы оставите ваши выводы только для вас. Как я уже говорил, эта методика отличается от других. И мне лучше не знать, какими путями каждый из практикующий приходит к пониманию, потому что я могу случайно дать эту наводку другому и она собьет его с пути. Передайте миссис Кроуч, что было бы хорошо, если бы вы сегодня с ней продолжили работу со стихией воды, я думаю, это поможет закрепить успех. И поторопитесь, вы опаздываете на массаж.

Я изумленно хлопнула ресницами — мы же только начали?..

— Прошло больше часа, мисс Хэмптон, — мистер Кроуч позволил себе скупую улыбку. — Бегите.

И я побежала. 

День, и без того начавшийся не ахти как, становился все паршивее с приближением времени отъезда.

Я не знаю, что Эриндейл задумал насчет Лали, но еще немного и мне будет плевать на все, я просто размажу его по стенке. Если он хоть пальцем к ней притронется.

Я видел все — и долгие взгляды, и задумчивую ухмылку, а уж когда он подошел к ней в коридоре, нависая над хрупкой фигуркой на подоконнике…

О чем они говорили, я не слышал, но мне и не нужно было. Достаточно того, что он лезет к моей девушке, а она может только смотреть на него огромными растерянными глазами.

Бессилие приводило меня в бешенство. И оно кипело и бурлило в крови. Избавиться от него не помогла ни тренировка, ни избиение манекена.

Чуть помог темный угол под лестницей.

Краткие минуты облегчения, когда Лали была у меня в руках — теплая, нежная, отзывчивая…

Моя.

Но потом пришел обед, и Эриндейл с его взглядами, и бешенство вернулось.

Я не хочу уезжать. Я не хочу оставлять ее тут одну с призраками и идиотами.

Не хочу.

И впервые не хочу не из-за того, что меня ждет дома, а из-за того, что остается здесь.

Хорошо все же, что мне не нужно больше по крайней мере посещать занятия — это было бы пыткой. А процедуры все индивидуальные, некоторые даже весьма и ничего так…

С этой мыслью я толкнул дверь массажного кабинета, вошел и…

Остолбенел.

Лали, судя по всему только что вставшая с массажного стола, едва слышно ойкнула и обхватила себя за плечи, прикрывая грудь.

И тоже застыла — черные глазищи, приоткрытые губы, взлохмаченные волосы через плечо, ключицы вразлет, руки крест-накрест скрывающие и нет, нежная кожа живота с выемкой пупка…

Я пялился, понимал, что пялюсь — и совершенно неприлично! — и не мог заставить себя оторвать взгляд.

А она… молчала.

— Мистер Лагранж, что вы себе позволяете?! — ввинтился в мозг оскорбленный вопль массажистки, оторвавшейся от бумаг на столе. — Немедленно вон!

Машинальный шаг назад. Машинально закрытая дверь. И отпечатавшийся на сетчатке образ.

Когда через пару минут эта дверь распахнулась, то явила мне Лали — раздосадованную, смущенную и пылающую праведным гневом.

— Ты ничего не видел! — прошипела она мне в нос, приподнимаясь на цыпочки.

— Чего я не видел? — настроение резко скакнуло вверх, губы сами собой растянулись в улыбке.

— Там… ай, забудь! — девчонка тряхнула головой, поджала губы и попыталась проскочить мимо меня.

— Ни-ког-да, — честно пообещал я ей на ухо, слегка придержав ее за талию.

Лали вспыхнула, выкрутилась, испепелила меня надменным взглядом и зашагала прочь, гордо печатая шаг. Я полюбовался несколько мгновений оскорбленно подпрыгивающими локонами и соблазнительно колыхающейся плиссированной юбкой, и снова шагнул в массажный кабинет.

Когда после процедур я поднялся на северную башню, Лали уже была там. Она сидела на полу под окном, уткнувшись в лежащую на коленях книгу. Мое появление было встречено колюче-настороженным взглядом, и инстинкт самосохранения подсказывал, что если я прямо сейчас полезу к ней с поцелуями, то в лучшем случае получу книгой по башке. В худшем — не по башке.

Я приблизился, сел рядом, а потом и лег, удобненько устроив голову на коленях у Невидимки. Знаниям пришлось потесниться. Лали сердито посопела еще несколько секунд, старательно делая вид, что не обращает на меня ни малейшего внимания, и вообще ей плевать. Но потом все же закрыла учебник и отложила в сторону. Тонкие пальцы, осторожно коснулись моего лба, убирая с него упавшие пряди челки и зарылись в волосы, вызвав мимолетную приятную дрожь по позвоночнику.

Я прикрыл глаза, чтобы не смущать девочку взглядом, и постепенно она расслабилась, убедившись, что тему массажного кабинета я поднимать не планирую. Пальцы осмелели. Они перебирали, ерошили волосы, зарывались, слегка царапая ногтями кожу головы и проводили от корней до кончиков, вытягивая до приятного покалывания.

— Как твой день? — подал я голос, с трудом выдергивая себя из полудремы — закрытые глаза, теплый живот под щекой и медитативные движения действовали не хуже снотворного.

— Хорошо, — отозвалась Лали. А потом, слегка поколебавшись, будто не была уверена, что хочет этим делиться, добавила: — У меня по контролю большой прогресс, мистер Кроуч сказал, что превосходная динамика.