Сказаниада - Петр Ингвин

Данила вернулся на дорогу. В толчее рядом с котлами мелькнуло знакомое лицо — витязь, похоронивший Ульку, угрюмо опустился на земле и принялся точить меч. Совсем недавно в ожидании Чурилы так же сидел Бермята. Данила быстро отвел взгляд, пока не узнали ответно и не посыпались неудобные вопросы, и пересек красную черту. Началось восхождение.

Навстречу спускались уже переговорившие — в основном такие же солдаты, чаще задумчивые, иногда злые. Счастливых лиц незаметно. Что же они такое просили, что ответ неприятно удивил? Сказано же и не раз повторено, пока идешь к красной черте: слова богов могут не понравиться, но с этим нужно смириться, ибо иной путь, кроме указанного богами, к запрошенной цели не приведет. И главное: просьбы обдумывать заранее и соизмерять с подношением. Данила знал, что приготовленный вклад достоин той милости, о которой он собрался молить. Не каждый богач отдаст столько, и редко кто пожертвует все.

Один из спускавшихся оказался старым знакомым. Задумчиво глядя под ноги, вместе с верзилой свирепого вида по ступенькам двигался низенький худой Тит — бывший сосед, деревенский пастух. Впрочем, пастухом он был давно, несколько лет назад после смерти супруги Тит исчез, и ходили слухи, что его видели с Соловьем Будимировичем. Хотелось расспросить, но правила Олиного пика требовали молчания. Хорошо бы позже внизу пересечься и обменяться новостями. Впрочем, совсем не обязательно, любопытство наказуемо, и кто меньше знает — крепче спит. Будущему богачу и владельцу трактира или постоялого двора (а если боги смилостивятся, то и нескольких) негоже якшаться с разбойниками. Пусть себе идет Тит своей дорогой, особенно с таким опасным товарищем.

На высоте, с которой, казалось, должны быть видны противоположные берега моря, Данила недолго отдохнул и вошел в нависшее облако.

Лестница кончилась каменной площадкой, все окутывал туман — неожиданно сухой и похожий на дым, которым Кощей выкуривал защитников Двои, только вместо гари здесь пахло свежестью. Голова работала четко и ясно, настроение соответствовало. Сейчас произойдет нечто значительное, и жизнь круто изменится.

Из плотной завесы выплыли служители, похожие на бледные белые тени. Они приняли подношение, предъявили его богам, подняв над головой, и унесли. Боги видят, кто что принес, их решение зависит от подношения. Богач пожертвует сундук золота, но дома у него еще сто таких же. А бедняк отдаст единственную монету, и для богов их дары будут равны. В отношениях с высшими силами нельзя мелочиться. Здесь так: все или ничего. Тогда «все» может оказаться просто невероятным. Поэтому Данила отдал все до последнего гроша.

— Прошу богатства и долгой сытой жизни, — объявил он в мутное никуда.

Ответ заставил себя ждать, боги не торопились. На миг даже туман рассеялся, будто просителя хотели разглядеть лучше. Каменная площадка уходила в бесконечную даль ровным отполированным полом, но что там дальше — оставалось только догадываться.

В голове — именно так, не снаружи, а внутри, голосом, который слышал только Данила — жестко раздалось:

— Брось пить и иди работать. Следующий!

Из тумана вынырнули два служителя и пригласили Данилу на выход.

— Это я и так знал! — возмутился он. Служители подталкивали его, хватали за руки, он вырывался. — Я заплатил огромные деньги и требую исполнения желания!

— Твое желание исполнено, — уверили служители, выводя его под руки. — Если решение имелось, ты его получил. Не мешай другим обратиться к божественной мудрости и обрести благодать.

Данилу шатало. Ноги не слушались и не хотели идти назад. В глазах плыли круги.

Все кончено.

Пока деньги были в руках, нужно было открывать желанный трактир. Теперь не осталось ничего. Ни денег, ни жены, ни дочки. Будущее стерли половой тряпкой и выжали в помойное ведро.

Вспомнилась шутка богов, которую на тот момент все действительно принимали за шутку. «Хочу, чтобы у меня все было!» — попросил такой же умник, как Данила. Боги приняли дары и уверили просителя: «Исполнено. У тебя все было».

У меня все было, подумал Данила, выходя на карабкавшуюся по уступам пика крутую лестницу. Далеко внизу ждали чудес наивные людишки. Отсюда они казались букашками, которых так легко раздавить. Их раздавят чуть позже, сейчас очередь Данилы.

«У меня все было». Все лучшее и дорогое сердцу осталось там — в прошлом.

Данила поднял лицо к закрытому облаком солнцу, горько сплюнул и шагнул с лестницы в пропасть.

— Боги сказали правду, вон он!

Крик донесся с последних ступеней лестницы.

Георгий машинально оттолкнул Ладу и загородил собой. С горы спускались сподвижники Соловья: Фома — здоровенный силач, и Тит — мелкий доходяга с гнусным характером. Лучше бы еще раз встретиться с Соловьем — от того даже мертвого вони было бы меньше. Сейчас польется такая грязь… Тит не дурак, понимает, что вокруг люди, но он сумеет сказать так, чтобы Георгия по макушку забрызгало чем-то похожим на шоколад, но отнюдь не шоколадом. После гибели Соловья члены его шайки, скорее всего, подались в солдаты или устроились еще куда-нибудь — и теперь уже, вот, не разбойники, а уважаемые люди. Взывать к закону бесполезно.

Фома молча потирал кулаки, Тит продолжал:

— Ба-а, и кто же это с ним тут обнимается? Кислые щи на вчерашний борщ сменила, соседушка дорогая?

Красная черта была еще впереди, до нее оставалось два шага. Тит с ухмылкой положил руку на меч…

Ударила молния. Фома отпрянул в сторону: на том месте, где только что стоял напарник, дымилось черное облачко.

Служитель повысил голос, хотя в наступившей тишине это было излишне:

— Правило третье! За красной чертой принять обет молчания! Говорить разрешено только с богами и их служителями!..

Пока очевидцы ужасной смерти приходили в себя, Фома пересек черту и теперь надвигался на поднявшегося навстречу Георгия.

— Уйди, — попросил Георгий Ладу. — Мне нужно поговорить.

Он не столько увидел, сколько почувствовал, как она растворилась в обсуждавшей случившееся толпе. Чудо, а не женщина. Ни нытья, ни советов… Мужчина сказал — сделала. Мечта.

— Пошли? — Фома указал в сторону.

Георгий двинулся рядом — не впереди, как хотелось противнику, но Фома лишь усмехнулся.

— Поговорим по-мужски, без палок и железок, ага?

Георгий кивнул. Все логично. На мечах Фоме его не одолеть, но если хвататься за оружие, однажды из ниоткуда прилетит стрела, а это умение у противника на высшем уровне. Действительно, лучше «поговорить» без палок и железок.