Отмычка от разбитого сердца - Наталья Александрова

Выбравшись наружу, она увидела участкового, который ничком лежал на серой поверхности замшелого валуна, и склонившегося над ним человека с суковатой палкой в руках.

Незнакомец отбросил дубину, оттолкнул ногой безжизненное тело Николая, шагнул навстречу Надежде и нетерпеливо протянул к ней трясущиеся руки:

— Отдай это мне!

— Вы об этой шкатулке? — Надежда попятилась, попыталась юркнуть обратно в дот, но незнакомец коршуном бросился на нее, с нечеловеческой силой вытащил наружу и рывком отобрал у нее шкатулку.

Он прижал деревянный ящичек к груди и застыл, прикрыв глаза. Его лицо страшно побледнело, он дышал тяжело и неровно, с глухим хрипом, как будто делал тяжелую работу.

Только теперь Надежда смогла разглядеть его.

Это был высокий, худой, сутулый человек средних лет. Хотя он казался изможденным, высушенным, как будто выжженным изнутри каким-то постоянно тлеющим огнем вроде подземного торфяного пожара, но все его жилистое тело дышало скрытой силой.

И безусловно, в нем таилось безумие.

Ясно было, что он не остановится перед убийством… да наверняка на его совести уже несколько убийств.

Надежда не сомневалась, что перед ней тот самый маньяк, о преступлениях которого писал покойный Павел Ячменный, тот самый маньяк, о котором пять лет не было слышно, но который несколько дней назад снова начал свои кровавые подвиги.

И еще… она припомнила, что несколько раз видела этого человека.

Возле поселкового магазина… и на почте… и в заведении «Василек»…

Но он умел быть таким невзрачным, таким незаметным, что не привлекал к себе ничье внимание. Увидев его раз, через день его вряд ли можно было бы узнать.

Настоящий человек-невидимка.

Надежда осторожно двинулась назад, к лестнице.

Она подумала, что маньяк, заполучив вожделенную шкатулку, потерял к ней, Надежде, всякий интерес, и она сможет ускользнуть от него внутрь дота. Там можно попробовать запереться, а если это не получится — воспользоваться оружием…

Но этим планам не суждено было сбыться.

Казалось, секунду назад маньяк был где-то бесконечно далеко, но стоило Надежде сделать крошечный шажок, как его глаза широко раскрылись, и в них блеснула злобная насмешка.

— Куда?! — проговорил он, облизнув узкие губы.

— Вы уже получили то, что хотели… — забормотала Надежда. — Я вам, наверное, не нужна…

— Стой где стоишь! — прошипел он и сделал шаг к Надежде, одновременно вытаскивая что-то из-за пояса.

Его глаза смотрели на Надежду не мигая, словно гипнотизируя ее.

Она вспомнила лесную поляну и такой же немигающий, гипнотический взгляд змеи…

— Стой где стоишь! — повторил маньяк и еще немного приблизился к ней. — Ты должна радоваться, женщина!

«Интересно, чему это я должна радоваться?» — подумала Надежда, с трудом отведя взгляд от глаз маньяка и скосив его на то, что тот держал в руке.

Это была короткая металлическая заточка на деревянной рукоятке, сделанная из напильника или стамески, с острым треугольным острием. Именно таким орудием были убиты почти все жертвы Выборгского маньяка…

— Тебе выпало великое счастье прикоснуться к ней! — Маньяк поднял в левой руке шкатулку. — Ты могла прожить всю жизнь, даже не подозревая о ее существовании, без цели и смысла, как миллионы других людей, снующих, как муравьи возле разоренного муравейника! Но тебе повезло… тебе удивительно повезло, хотя ты и недостойна такого везения!

«Избави бог от такого везения! — в ужасе подумала Надежда. — Я бы без этого отлично обошлась!»

— Конечно, я не могу оставить тебя в живых, — проговорил маньяк, еще немного приблизившись к Надежде. — Ты слишком много видела… ты знаешь обо мне и ты знаешь о ней. Но твоя смерть будет прекрасной и величественной!

Не сводя с Надежды своего безумного взгляда, он занес заточку…

Надежда прикрыла глаза, в любую секунду ожидая смертельного удара.

Но секунды тянулись невыносимо медленно, а она все еще была жива.

Говорят, в такие мгновения перед внутренним взором человека мгновенно пробегает вся его жизнь. С Надеждой было не так: она успела с обидой подумать, что в конечном счете в таком трагическом финале ее жизни виноват муж, который отправил ее на этот хутор… обычная история, про которую гениально сказал известный политик: хотели как лучше, а получилось…

Она снова открыла глаза.

Маньяк стоял перед ней, все так же занеся для удара руку с заточкой, но на его лице вместо безумия и нечеловеческой решимости появилось выражение бесконечного удивления…

И только потом Надежда услышала сухой треск выстрела.

Оглянувшись на этот звук, Надежда увидела бегущего от опушки Семена Степановича с дымящимся ружьем в руках.

Ноги маньяка подогнулись, он упал на колени и выронил шкатулку с драгоценным кругом. На его левом боку появилось кровавое пятно, на глазах увеличивающееся в размерах, а в следующую секунду кровь заструилась изо рта. Он завалился на бок, руки заскребли по серому камню валуна, а окровавленные губы что-то шептали.

Надежда наклонилась к нему, чтобы расслышать этот предсмертный шепот.

— Открой… открой шкатулку! — умоляюще шептал маньяк. — Дай мне взглянуть на нее… дай прикоснуться!

— Перебьешься! — вполголоса ответила Надежда. — Это тебе за всех, кого ты убил!

Маньяк заскрипел зубами, его лицо перекосилось от боли и ненависти, он дернулся и окончательно затих.

Надежда выпрямилась.

Она не могла поверить, что все закончилась, и она осталась в живых.

Она-то да, а вот Николай…

И тут рядом с ней раздался мучительный стон.

Участковый сел, держась за голову, и прохрипел:

— Что это было?

— Ты чуть не стал восьмой жертвой Выборгского маньяка! — проговорила Надежда, сочувственно поглядев на участкового.

— Девятой, — поправил ее тот, вспомнив молодого санитара, задушенного в больнице в ночь побега.

— Ну, все живы? — окликнул их снизу Семен Степанович, подбежавший к основанию дота.

— Все, кроме маньяка! — отозвалась Надежда. — Да и Николай полуживой…

— Да я ничего, — участковый поднялся на ноги, кряхтя и потирая ушибленную голову.

— А тот гад точно мертв? — Семен карабкался на валун, чтобы лично убедиться в смерти маньяка.

— Мертвее не бывает, — успокоила его Надежда, разглядывая труп. — Отличный выстрел! Спасибо вам, Семен Степанович, вы ведь мне жизнь спасли!

— У меня с ним свои счеты, — проговорил тот, склонившись над мертвым маньяком. — Ну, кажется, и правда сдох…