Пиранья. Озорные призраки - Александр Бушков

Это был пожилой негр, худющий, как смерть, облаченный лишь внабедренную повязку из ярко-красной ткани, довольно-таки чистой. В колтунепозабывших расческу волос торчали разноцветные попугайские перья, тонкие костии какие-то щепки, на шее ритмично звякая в такт топтанью и пируэтам, болталасьсвязка непонятных железяк, частью ржавых, частью покрытых ядовитой зеленойокисью.

Зрители взирали на него почтительно, в совершеннейшеммолчании – не только черные аборигены, но и белые. Туристов тоже набралосьнемало, но они, подчинившись общему настрою, помалкивали.

Ах, вот он кто, догадался Мазур. Бокор, натуральный колдуниз здешней чащобы. О них тут втихомолку рассказывают всякие страсти и боятсяпо-настоящему... Точно, классический бокор, как на картинке...

Колдун проворно выхватил из висевшего на плече мешочкагорсть желтой пыли и, широко размахнувшись, пустил ее по ветру в море.Ближайшие отодвинулись, чтобы не попало на них, и Мазур инстинктивно последовалих примеру. Не то чтобы он на сто процентов верил во все это осужденноематериализмом мракобесие, но за время своих странствий и в Африке, и на далекихэкзотических островах встречал похожих субъектов, творивших порой такое, чтоникакой ловкостью рук не объяснишь, и на шарлатанство не спишешь. Темное этодело, одним словом, поосторожнее нужно...

Пыль развеялась в воздухе. Вытянув руки прямехонько к серомуанглийскому фрегату, колдун заорал что-то. Мазур его понимал с трудом: не самыйлучший английский вперемешку с каким-то здешним жаргоном чернокожих. Но кое-чтоуловил: сей колоритный шаман объявлял собравшимся, что, по его глубокомуубеждению, эта железная рыба приплыла не с добром, а потому он на нее вот прямосейчас, в присутствии добрых людей, в два счета наведет (порчу? проклятье? ну,а в общем, что-то вроде или все вместе...).

В завершение эмоциональной речи он достал из того же мешочкадлинную, добротно высушенную рыбку, поднял ее на ладонях, картинно переломилпополам. Рыбка треснула, как сухой сучок, превратившись в два негнущихсяобломка, которые колдун выкинул в море, сопровождая эту нехитрую процедуруподробным комментарием: мол, как сгинула эта рыбка, так несчастье падет на злуюжелезную рыбу... Короче, кто не спрятался – я не виноват.

Он замолчал, потом, без всякого перехода, развернулся ивеличественно пошел на моментально расступившихся зрителей. Лицо у него быломорщинистое, бесстрастное, а глаза – отрешенными настолько, что, по мнениюМазура, без какой-нибудь пригоршни сжеванных мухоморов тут не обошлось...

Лаврик смотрел вслед колдуну, умиротворенно улыбаясь, свидом полнейшего довольства собой.

– Впечатляюще, верно? – тихонько спросил онМазура. – В пятьсот долларов мне этот джинн из бутылки обошелся, не считаядороги и пропитания, а пожрать он горазд, и виски со страшной силой любит...

– А на кой? – спросил Мазур.

– А так изячнее, – сказал Лаврик, мечтательно улыбаясь. –Здешний народец еще до заката растреплет по всему городу про все, что видел,приукрасит и преувеличит. Теперь можно на фрегат хоть торпеду пускать, никто ине удивится. Ну, разумеется, насчет торпеды я в шутку – нет у нас инструкцийвойнушку здесь устраивать...

– А какие у нас инструкции, если не секрет? – спросилМазур.

– Прежние, – сказал Лаврик. – Кровь из носу,сорвать империалистический переворот, направленный против президента,задумавшего прогрессивные реформы. Причем проделать это, вплоть дозаключительного этапа, без малейшего шума. И знаешь, что мне пришло в голову?Ты совершенно прав. В нынешней непростой ситуации, когда президент страны водиночку отправляется на блудоход, его может зарезать или всячески изобидетькто угодно. А это будет неправильно. Категорически неправильно...

На высокой старинной двери с резными филенками необнаружилось никаких признаков глазка, что задачу облегчило до смешного.Переглянувшись с Мазуром насмешливо и весело, Лаврик поднял руку и позвонил вдверь – короткой трелью, вполне деликатно, без грубого полицейского напора.

Поскольку время почти совпадало с «точкой рандеву», хозяйкадверь распахнула чуть ли не моментально, успела еще что-то недоумевающепискнуть без всякого страха – а в следующий миг они ворвались в прихожую ужедалеко не так деликатно. Лаврик в хорошем темпе прижалхозяйку, так, чтобы неповредить хрупкому созданию, но и полностью воспрепятствовать таковому издаватьзвуки. Мазур с тем же отработанным проворством пронесся мимо них и моментальноосмотрел все три комнаты.

Нигде не обнаружилось посторонних индивидуумов. Обширнаяспальня, выдержанная в розовых тонах, была надлежащим образом подготовлена дляприема на высшем уровне: угол кружевного одеяла призывно откинут невесомымтреугольником, на столике у изголовья шампанское в ведерочке со льдом, ваза сфруктами, конфеты и прочая дребедень.

Цинично ухмыльнувшись, Мазур вышел из уютного гнездышка,которому сегодня предстояло пустовать. Посторонился – Лаврик, как истинныйрыцарь, внес туда на руках бесчувственную хозяйку, которую успел ужепопотчевать какой-то химией. Уложил ее на постель, галантно одернул синийхалатик, чуточку прикрыв стройные ноги, отступил на шаг, полюбовался делом руксвоих, кивнул:

– Полная и законченная икебана.

Девица безмятежно дрыхла: цвет лица нормальный, дыхание внорме, никаких признаков плохой переносимости препарата, а также побочныхявлений. За эту сторону дела можно было не беспокоиться.

Из любопытства Мазур шагнул назад в спальню, присмотрелся.Белая, молоденькая, классический набор прелестей: ноги от ушей, аппетитныегрудки, фигурка гитарных очертаний и все такое прочее. Мечта и идеал стареющеголовеласа, ничего интересного.

– Ну, не педераст, по крайней мере, – хмыкнул Лаврик заспиной. – Выдвигаемся, время...

Они вышли в прихожую, расположились у высокой двери. Не былоособого азарта и воодушевления – работа, если честно, предстояла не особенно исложная. Хотя нетерпение, конечно, присутствовало: все могло сорваться, пойтинаперекосяк, в таких делах возможен целый набор самых невероятныхслучайностей...

А потому они испытали нешуточное облегчение, когда мелодичномяукнул звонок: короткий-длинный-короткий. Условный сигнал, о котором их и предупреждали.Пупсик явился к своей цыпочке. Теоретически рассуждая, там, на лестничнойплощадке, могли вместо старого потаскуна оказаться несколько хмурых ребятишек савтоматами наголо, но это уже детали...

Распахнув дверь энергичным пинком, Лаврик ухватил за галстукпозднего гостя и головой вперед наладил его мимо себя в глубь квартиры. Мазурмолниеносно отпрянул на площадку. Там стояла тишина и не было ни души.Успокоенный, он вернулся в квартиру, заглянул в большую гостиную.

Лаврик как раз, ухватив президента за шиворот и согнув в трипогибели, коленом придал должное ускорение – и мистер Лайнус Аристид, ученыйпрофессор и почетный доктор зарубежных университетов, враскорячку улетел вугол, где и остался валяться в унизительной позе.