Йерве из Асседо - Вика Ройтман
Шрифт:
Интервал:
– Freedom, – повторила она. – “Свобода” по-английски. Корень у этого имени такой.
Я была настолько ошеломлена всем происходящим снаружи и внутри, что больше не находила слов. Да и возражать, впрочем, было бессмысленно. Наверняка психологу Маше, как и мне, нравились лингвистические головоломки.
Мне вдруг показалось, что мы очень похожи – я и Маша. Быть может, Маша тоже в детстве сочиняла разные истории, сбегала к ним от страхов и сомнений, придумывала несуществующие миры и несуществующих героев. А потом повзрослела и стала психологом, чтобы обогатить свое воображение с помощью других людей, у которых тоже были свои истории и свои выдумки, о которых они ей рассказывали.
Быть может, когда я вырасту, я тоже стану психологом, ведь ничего увлекательнее, чем знакомиться с тайнами чужих чуланов, на свете быть не может. Это даже лучше, чем сочинять. В конце концов, каким бы богатым ни было человеческое воображение, оно всегда ограничено самим собой. Без глаз и ушей другого человека, без свидетеля оно задыхается, погибает, схлопывается. Почему я никогда этого не понимала?
– Ты видишь его сейчас в этой комнате? – спросила Маша.
– Я всегда его вижу, – ответила я. – И не только его.
– Это не галлюцинация, – с излишней уверенностью сказала Маша. – С тобой все в порядке. – А потом добавила: – Правда?
Она спросила с надеждой. Словно ожидала от меня правильного ответа. Словно ожидала, что я дам ей право на ее собственную галлюцинацию.
– Вы же психолог, – ответила я на Фридочкин манер, – вы и разбирайтесь. Но если вы меня спрашиваете, то мне кажется глупым ставить диагнозы человеку с богатым воображением.
– У тебя очень богатое воображение, – повторила психолог Маша, которая любила повторять за мной слова и фразы, словно работала не психологом, а эхом. – Я помню, еще с экзаменов.
– Вы, случайно, не знаете – из-за меня их теперь уволят?
– Кого уволят? – встрепенулась психолог Маша, будто покинув длительное сновидение.
– Фридочку и Тенгиза. Потому что они вроде как забили на мое здоровье и решили, что все у меня само пройдет, а мне стало только хуже.
– Ты ощущаешь чувство вины?
– А вы бы не ощущали чувство вины, если бы из-за вас уволили ваших воспитателей и выгнали домой одногруппника?
– Выгнали? – повторила психолог Маша с вопросительным знаком.
– Ну да. Юру Шульца. Фридман отправит его домой, потому что я затеяла весь этот сыр-бор.
– Зоя, – сказала психолог Маша, – мне кажется, ты слишком многое на себя берешь.
– Вам неправильно кажется, – возразила я.
– Мне кажется, – проигнорировала она мои слова, – что ты почему-то видишься самой себе разрушительной силой, как будто ты способна совершать какие-то невероятные пакости и вредить людям. Но мы же уже знаем, что у тебя очень богатое воображение.
– Но это не воображение, а реальность. Это я подбила Арта приревновать Аннабеллу… то есть Владу к Юре, и из-за этого они затеяли драку, на которую Арт не пришел, а настучал вместо этого Фридману на Юру. И теперь Юру отправят домой, а он ни в чем не виноват. И Фридочка тоже ни в чем не виновата, она заботилась обо мне, кормила, поила и давала акамоль. Она же не врач, откуда ей было знать, что у меня стрептококк, а не просто простуда? И Тенгиз тем более ни в чем не виноват. Если он временно пренебрег своими обязанностями и пустил нас на самотек, то только потому, что вы сами…
Тут я осеклась.
– Что ты хотела сказать? – насторожилась психолог Маша.
– Да ничего, – спохватилась я. – Наше время истекло. Пятьдесят минут прошли.
Маша в замешательстве бросила взгляд на часы.
– Да, ты права, – спохватилась она с заметным волнением. – Но ты не должна следить за временем. Это моя обязанность.
Я пожала плечами, потому что понимала, что психолог Маша еще очень зеленая и, наверное, пока не научилась идеально выполнять свои психологические обязанности.
– Спасибо, Маша, – сказала я, желая ее приободрить. – Вы мне очень помогли. Вы настоящий психолог.
Психолог Маша не удержалась от улыбки и в этот раз.
– Зоя, – промолвила она, – ты хочешь со мной работать?
Хорошая жизнь была у психолога Маши, раз это называлось “работой”.
– И что это значит – “работать с вами”?
– Я предлагаю тебе регулярно встречаться со мной, раз в неделю.
– У меня есть выбор? – удивилась я.
– Да, – сказала психолог Маша, – это твое решение.
– Я хочу с вами работать, – ответила я. – По-моему, вы меня понимаете, потому что вы и сами еще очень молодая и не успели забыть, как это, когда детство заканчивается.
– Молодая? – переспросила психолог Маша.
– Ну да. Вам от силы двадцать лет. – Нет, двадцать ей быть не могло, раз она отучилась в университете. – Ну, может быть, двадцать пять. – Я попыталась посчитать в уме годы армии, учебы, интернатуры, но ни к какому однозначному выводу не пришла. – Может быть, тридцать… Сколько вам лет?
– Почему тебе хочется знать? – спросила психолог Маша.
– Мне просто интересно, – сказала я, но тут же поняла, что это не полная правда. – Мне хочется, чтобы вы были для меня настоящей.
– Мне сорок лет, – ответила Маша, и у меня открылся рот.
– Не может быть! Вы же только что родили сына!
Она пожала плечами и встала из кресла:
– Я рада, что ты согласилась со мной сотрудничать, Зоя. Я буду ждать тебя на следующей неделе в это же время. Это время теперь принадлежит тебе.
Глава 22
Хабиби
Группа целую неделю бурлила слухами о происшествии в роще, разделившись на два стана: тех, кто поддерживал Юру Шульца, и тех, кто продолжал лебезить перед Артом. Леонидас и Фукс из земляческой солидарности примкнули к нам, но целыми днями придумывали хохмы про недальновидность Юры.
Они даже стишок сочинили:
Юра Шульц – отличный парень,
Взял на стрелку нож тупой,
Но мозги в трусах оставил.
Так вали теперь домой!
Стишок подхватили все – и те, кто были за Юру, и те, кто были за Арта, и те, кому было все равно.
Двойная мораль Арта и его приспешников, умудрявшихся одновременно выступать против стукачества и поддерживать оное, не подлежала моему пониманию, но все взрослые поддерживали Арта, и даже Фридочка
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!