Вероника желает воскреснуть - Вадим Норд

Александр с удовольствием согласился. Отчего бы не посвятить выходной поискам подарка для хорошего человека? К тому же день рождения матери не за горами, вдруг что-то подходящее попадется. Мать коллекционированием не занималась, но к красивым вещам была неравнодушна. Красота всем нравится.

Пришлось, правда, пойти на некоторые жертвы – немного сократить воскресную тренировку, то есть обойтись без плавания в бассейне по окончании «обязательной программы», но это не страшно. Александр подозревал, что в первом попавшемся магазине он может не найти ничего подходящего, поэтому начал поиски в два часа дня.

– Ничем помочь не смогу, – поморщился антиквар, бросив взгляд на фотографию. – Банальный ширпотреб, вторая половина двадцатого века. Я таким, с позволения сказать, товаром не торгую. У меня – штучная старина, каждая вещь с историей. Но вы не расстраивайтесь. Походите по магазинам, может, и найдете чего. Это же все-таки не штучная вещь. Вот если бы вы хотели найти пару вот этому шкафчику, – последовал тычок пальцем, чтобы Александр понял, о каком именно шкафчике идет речь, – то я сразу бы сказал, что это совершенно безнадежное дело…

Александр позволил себе усомниться в «штучности» кособокого лакированного шкафа, но только про себя. Каждому купцу положено нахваливать свой товар, таковы традиции, возведенные в ранг неписаных законов. Или это как раз неписаные законы, ставшие традициями? Впрочем, все равно. Троицкая шкафов не коллекционирует. К счастью.

– Начните с Арбата, – посоветовал антиквар, – а лучше всего распечатайте себе список всех антикварных магазинов и идите сверху вниз. Только в Измайлово не суйтесь, там настоящих вещей нет, одни подделки. Время-то терпит?

– Терпит.

Это, должно быть, являлось нормой у всех антикваров – внимательно выслушать клиента, посетовать на отсутствие нужной вещи и обратить его внимание на что-то другое из имеющегося в наличии. Первый антиквар ненавязчиво перевел разговор на шкафчик. В следующем магазине, уже на Новом Арбате, Александру предложили приобрести «во-о-он то скромное бюро» («Где имение и где наводнение», – говорила в подобных случаях бабушка Анна Тимофеевна). Увидев на ценнике цифру с пятью нулями, Александр впечатлился и подумал о том, сколько же тогда стоит «нескромное» бюро. Впрочем, цены в антикварных салонах имели стойкую тенденцию к уходу в бесконечность.

Третий салон чуть было не осчастливил Александра альбомом с фотографиями важных мужчин, преимущественно – в мундирах, и не менее важных дам в шляпках и без шляпок.

– Собрано из частных коллекций, – шелестел над ухом долговязый продавец, – и альбом аутентичный… Оцените, как замечательно сохранилась обложка… А страницы…

Александр оценил, но купить не купил, хотя по меркам антикварных салонов просили за альбом сущие копейки – всего пять тысяч двести рублей.

В четвертом магазине Александра встретили крайне нелюбезно.

– Если вам надо оценить вещь, так приносите, – сказала, хмуря брови, немолодая женщина, на бейджике у которой было написано крупными буквами «эксперт-консультант», а мелких буковок Александр не разобрал. – Оценка – платная услуга. В этом мире за все надо платить, а не выдумывать всякие истории, пытаясь обдурить честных людей.

– Какая оценка? – опешил Александр. – Я просто хотел спросить, нет ли у вас…

– И подготовили такие качественные фотографии, что хоть сразу в каталог, – недобро усмехнулась эксперт-консультант. – А когда я отвечу, что ничего такого у нас нет, вы разохаетесь и как бы между делом поинтересуетесь, сколько вообще это сейчас стоит. Я не первый год в этом бизнесе. И не второй. А начинала я на серебре, если вы понимаете, что это такое!

Александр не понимал, но догадался, что нигде так не облапошивают друг дружку, как в торговле антикварным серебром.

– Про меня сам Арсюхин говорил: «Тамару Владиславовну на кривой козе не объедешь»…

Александр уважительно покивал – да, конечно.

– Я людей насквозь вижу, а вы меня вот так запросто…

– Нет-нет, – пробормотал Александр и поспешил уйти.

Вслед ему раздался короткий сухой смешок. Как будто дважды спустили курок незаряженного пистолета. На улицу Александр вышел с таким ощущением, будто его выпустили из тюрьмы после многолетней отсидки. Да, тяжелый человек эксперт-консультант Тамара Владиславовна, что бы там ни говорил о ней неведомый Арсюхин.

Пятый магазин тоже ничем не порадовал, зато здесь Александр увидел ритуал. Молодая женщина принесла, видимо для оценки, облезлый старинный веер. Сотрудник магазина извлек из-под прилавка белоснежные нитяные перчатки и кусок столь же белоснежной ткани. Надел перчатки, расстелил перед собой ткань, с благоговейным выражением на лице взял у женщины веер, осторожно развернул его и приступил к осмотру.

Пора было возвращаться к машине, чтобы переставить ее вперед, к следующим салонам-магазинам. «Ничего, – подбадривал себя Александр. – Антикварных магазинов в Москве немного, каких-то три десятка. Половину обойду сегодня, половину в следующий выходной. Время терпит…»

В девятом по счету магазине, расположенном близ Арбатских ворот, Александру наконец-то улыбнулась удача. Да еще как улыбнулась – от души, во все тридцать два зуба. Словоохотливая продавщица бальзаковского возраста, бросив взгляд на протянутую ей фотографию, выставила на стеклянном прилавке перед Александром сразу четыре фигурки – вышивающую девочку, девочку с лукошком, всадника на коне и лошадь с опущенной вниз головой, должно быть, пьющую воду.

Александр дотошно сличил фигурки с теми, что были изображены на фотографии, убедился, что ни одной в коллекции Троицкой не было, и начал выбирать. Вообще-то он всегда выбирал легко, будь то вещи в магазине или, скажем, фильм, который хочется посмотреть. Но то – для себя, сообразно своим вкусам и пристрастиям, а выбирать за другого тяжело. Да еще в такой незнакомой сфере, как чугунное литье.

Все фигурки были красивыми, изящными, с отлично прорисованными деталями. Накануне Александр немного почитал про каслинское литье в Интернете и знал, что отличительной его чертой являются четкость силуэтов и тщательная прорисовка деталей. Сейчас, увидев фигурки наяву, Александр подумал о том, что Троицкую можно понять. Это, наверное, здорово – иметь дома такие красивые работы и подолгу их рассматривать.

Всадника Александр отодвинул в сторону первым.

– Это, между прочим, Юрий Долгорукий, – сказала продавщица. – Совсем не такой, как на памятнике.

Александру показалось, что она немного разочарована тем, что он пренебрег основателем Москвы. Но в любой коллекции важна гармония, а всадников в латах у Троицкой не было. А вот девочки, лошади и собаки имелись, но лошадь была отодвинута второй. Не то чтобы она не понравилась Александру, просто в опущенной голове было что-то грустное, приниженное, как будто лошадь склонялась перед кем-то. Нет, лучше девочку. Ту, которая с лукошком. Она и самая «живая», и лицом чем-то похожа на Троицкую. Анна Юрьевна будет довольна, во всяком случае, хочется на это надеяться. Немцы говорят: «Allen Leuten recht getan ist eine Kunst, die niemand kann»[35], кто-нибудь из коллег, хотя бы тот же Марыськин, может и высказаться по поводу выбора, сделанного Александром, но подарок-то предназначен для Троицкой и должен нравиться ей.