Ничья земля. Книга 1 - Ян Валетов

– Можно сказать и так. Информация. Антиквариат. В последние годы больше имею дело с антиквариатом.

«Бабушка» иронически подняла бровь.

– Информация – та, которая по старой памяти?

– Ну, кто на что учился! – отшутился Михаил.

– Что ж в Москву не перебрались?

– Так случилось. Обстоятельства.

– Зря. Я бы вас приютила!

– Не сомневаюсь, Елена Александровна, но я в приймах жить не привык.

– Мы же родственники! – укоризненно сказала госпожа генеральша, отпивая из стакана, наполненного кубиками льда. – Тем более что дед вас так любил!

– Я знаю, – сказал Сергеев коротко. – Собственно, я не сказал о целях приезда, а следовало бы…

– Ну что вы! Какие мелочи!

– Видите ли, Елена Александровна, мне нужно было бы встретиться кое с кем из сослуживцев дедушки, а адреса, телефоны и все прочее осталось, ну вы сами понимаете, в киевской квартире.

– Это ужасно, – сказала Рысина, – я вас понимаю! Остаться без связей – врагу не пожелаешь.

– Я рад, что вы меня понимаете, – сказал Сергеев.

– Понимаю, но помочь не могу.

Сергеев не стал ничего спрашивать вслух, только смотрел вопросительно.

– Дело в том, Миша, что после того, как Александр Трофимович скончался, у нас в доме три дня работали его сослуживцы. Догадываетесь почему?

– Вывозили архив?

Елена Александровна кивнула и растянула губы в механической улыбке.

– Угадали, Миша. Все, до последней бумажки. Записные книжки, черновики мемуаров, блокноты, все записи, вплоть до финансовых.

– И личный сейф?

– И личный сейф, – подтвердила она.

– И… Это все?

– Если вы имеете в виду…

– Да.

– И его тоже. Миша, там же не дилетанты сидят. Коллеги. У меня отношения с друзьями Александра Трофимовича не сложились. Поколения разные. Их почти никого и не осталось. Возраст.

– Значит, я приехал зря.

Она пожала полными плечами.

– Не знаю. Наверное. Но хоть повидались. Знаешь, – неожиданно перейдя на «ты», сказала она, – ты выглядишь неплохо. Похудел. Значительно лучше, чем на похоронах. Мы же последний раз виделись на похоронах?

– Точно, – сказал Михаил. – На похоронах.

– Гораздо лучше, – повторила Рысина. – Свежее. У вас там, в Донецке, наверное, воздух хороший. А тут – Москва! Все засрали своими автомобилями! Дышать нечем.

– Спасибо, – поблагодарил Сергеев. – У меня жизнь такая, что не поправишься. Очень способствует. Диета, знаете ли…

– А по какой схеме? – заинтересовалась госпожа генеральша, глядя на него в упор скучными рыбьими глазами. – По Федосову? Или протеиновая?

– По Книппе, – соврал Михаил, не отводя взгляда. – Елена Александровна, а что, никто не звонит и не заходит?

– Книппе? Надо будет запомнить, – сказала Рысина. – А кому заходить, Миша? Вы не забыли о том, какая у меня с вашим дедом была разница в возрасте? Он умер одним из последних – остальные вымерли раньше, как бронтозавры. На похоронах даже крышку гроба несли по разнарядке из Конторы. Те, кто присутствовали, из сослуживцев по прежним годам, я имею в виду, и ее поднять бы не смогли!

– Жаль, – сказал Сергеев. – Я на вас очень надеялся.

– Неужели ни одного телефона не помните? – спросила она с недоверием. – Неужели все пропало?

Естественно, все, что надо, Сергеев хранил в памяти, но воспользоваться ящиками и «консервированными» явками значило затянуть процесс надолго – пока информация докатится до нужного человека, отстоящего в нескольких световых годах от активного конца цепочки, пока человек поймет, кто стучится в притрушенное пылью окошко. Пока проверят, тот ли стучится…

В том, что его никто не ждет, Сергеев отдавал себе отчет целиком и полностью. Через нынешнее начальство, читай – через подчиненных когда-то деду сотрудников, путь был прямее и короче. Сергеев знал, что рано или поздно с ним выйдут на связь, и для того, чтобы это организовать, у него все было. Но ускорить события он не мог, а «бабушка», имей она контакты, могла. Вот почему Рысиной о наличии у него запасного варианта знать было необязательно.

– Не помню, – он произнес это с грустью в голосе и пожал плечами. – Столько лет прошло.

Генеральская вдова с укоризной покачала головой.

– Ваш дед, Миша, никогда и ничего не забывал. До самой смерти. Да, он всегда говорил, что молодежь пошла не та… Еще выпьете?

– Не откажусь. Давайте я сам налью, Елена Александровна!

– Сделайте милость, Миша!

Он встал с кресла и подошел к сервировочному столу.

В его воспоминаниях последняя госпожа Рысина была дамой недалекой, слегка вульгарной и хорошими манерами не страдала. Неужели память ему изменяет? Или все-таки за прошедшие годы «бабушка» пообтесалась? Скажите на милость! И откуда все берется?

Он налил себе еще виски – давно забытый вкус – и вернулся на свое место, напротив хозяйки. Говорить было решительно не о чем. Разве только отвечать на вопросы, если у «бабушки» будет интерес их задавать.

Интерес у Елены Александровны все-таки был.

– Миша, – спросила Рысина осторожно, – а почему у вас паспорт не на ваше имя? Вы скрываетесь от кого-то?

«Маразм далек, – подумал Сергеев, – далек, как никогда. А жаль, мне не повредило бы, если бы „бабушка“ была бы чуток „того“. Соображает старушка. Впрочем, какая она старушка? Совсем даже не старушка. Семидесяти еще нет, почти девушка на выданье. А выглядит-то как! Если не присматриваться…»

А вслух сказал:

– Получилось так, Елена Александровна. Документы все в Киеве пропали, восстановить не смог – архивы, даже файловые версии, уничтожила вода. Регистрация в Донецке, как в России, строгая. Законы-то одни. А мне личность удостоверить нечем… В общем, – он слегка понурил голову, опасаясь переиграть, – паспорт я купил, да так и прижился под этим именем. Что уж было менять – вопросов не оберешься.

В двери позвонили.

– О! – сказала Елена Александровна с явным облегчением. – Прислуга пришла. Сейчас мы с вами, Миша, и пообедаем.

И она неспешно, как владимирский тяжеловоз, понесла свой гладкий круп в прихожую.

Сергеев подумал, что кушать ему совершенно не хочется. Сама мысль, что ему придется еще час с лишним пробыть в обществе искусственно радушной Рысиной, вызывала потерю аппетита. Он был для нее не просто незваным гостем. Он был тенью прошлого. Того прошлого, которое Елена Александровна похоронила много лет назад и наверняка успела хорошо подзабыть. Или не хотела вспоминать, что, в сущности, одно и то же. Сергеев не питал иллюзий по поводу глубоких чувств госпожи генеральши к деду, расчет был – и тщательный. Но, насколько он мог судить о деде, за будущее благополучие Елена Александровна расплатилась сполна. И это была немаленькая цена. Так что ни зла, ни неприязни к дедовой вдове Михаил не питал, и ее тщательно скрываемая неприветливость воспринималась Сергеевым как должное. Единственное, что настораживало, вернее, даже не настораживало, а вызывало тот самый ситуативный зуд, была несвойственная «бабушке» культура речи и четкость в выражении мысли. Образы, конечно, могли не совпадать, но не настолько же? Значит, где-то шла игра, вершилась подмена… Попробуйте, будучи человеком недалеким и глупым, изобразить умницу. Получится? Сомнительно. А вот наоборот – тут гораздо проще. При наличии актерского таланта, разумеется.