Деньги, банковский кредит и экономические циклы - Хесус Уэрта де Сото

Представим себе путешествие в прошлые времена, к заре банковского дела с частичным резервированием. Г-н Х решил сделать вклад в размере 1 000 000 д.е. в банк А (или, если угодно, некое лицо сегодня решает открыть текущий счет в банке и положить на него 1 000 000 д.е.). В этом случае имеет место договор истинного вклада, хотя и иррегулярного, учитывая заменимую природу денег. Иными словами, существенная причина, или цель, договора вклада состоит в желании вкладчика Х, чтобы банк А сохранил для него 1 000 000 д.е. Г-н Х полагает, что, несмотря на открытие текущего счета, он сохраняет свои 1 000 000 д.е. в мгновенной доступности и может изъять деньги в любой момент, так как он открыл вклад «до востребования». С экономической точки зрения сумма 1 000 000 д.е. полностью доступна г-ну Х в любой момент и потому составляет часть его остатков наличности: то есть даже при том что денежные единицы депонированы в банке А, с субъективной точки зрения они остаются доступными г-ну Х, как если бы он носил их в кармане. Бухгалтерская запись, соответствующая этому иррегулярному депозиту, будет выглядеть следующим образом (причем она должна быть сделана на забалансовом счете):

(Это должна быть всего лишь регистрационная запись)

Мы видим: при том что банк А делает такую запись совершенно обоснованно, так как он становится собственником денежных единиц и хранит их в своем сейфе, не отделяя от других денег, эта запись затрагивает лишь справочные, или забалансовые, счета. Так происходит, потому что даже с переходом собственности на денежные единицы к банку она переходит не полностью, а лишь в ограниченной степени – в том смысле, что вкладчик Х по-прежнему обладает полным доступом к этим денежным единицам.

Если не считать последнего наблюдения, с экономической или бухгалтерской точек зрения не происходит ничего необычного. Г-н Х сделал иррегулярный вклад в банк А. До этого момента договор иррегулярного вклада не сопровождался изменением существующего запаса денег: их все еще 1 000 000 д.е., и они остаются доступными г-ну Х, который в целях собственного удобства внес их в банк А. Возможно, депонирование денег удобно г-ну Х оттого, что он желает, чтобы его деньги лучше охранялись, чтобы избежать опасностей, которые угрожают им в его собственном доме (риска кражи и потери), и пользоваться кассовыми и платежными услугами банка. Таким образом г-н Х избегает необходимости носить деньги в кармане и может осуществлять платежи, просто вписав сумму в чек, распорядившись при этом, чтобы банк каждый месяц присылал ему отчет о проведенных операциях. Подобные банковские услуги весьма ценны и оправдывают решение г-на Х хранить свои деньги в банке А. Кроме того, банк А абсолютно обоснованно берет с вкладчика плату за эти услуги.

Предположим, что оговоренная цена этих услуг равна 3 % в год от суммы вклада. С помощью этих денег банк может покрыть операционные расходы и получить небольшую прибыль. (банк может установить единую ставку оплаты, не связанную с суммой вклада, но в нашем примере мы предполагаем, что стоимость услуг зависит от текущей суммы вклада.) Если предположить, что операционные расходы равны 2 % суммы вклада, то банк заработает прибыль в размере 1 % в год, т. е. 10 000 д.е. Если г-н Х вносит годовую плату (30 000 д.е.) наличными, то предоставление вышеупомянутых услуг отражается в следующих бухгалтерских проводках:

В конце года отчет о прибылях и убытках банка А будет выглядеть следующим образом:

Как мы видим, до сих пор в экономических событиях и бухгалтерских проводках, сопутствующих договору денежной иррегулярной поклажи, не содержится ничего необычного. Банк заработал небольшую законную прибыль в результате предоставления услуг, оцененных клиентом в 30 000 д.е. Более того, не произошло никаких изменений в количестве денег, и после всех сделок счет денежных средств банка увеличился лишь на 10 000 д.е. Эта сумма соответствует чистой предпринимательской прибыли, извлеченной банком из разницы между ценой, уплаченной клиентом за его услуги (30 000 д.е.), и операционными расходами (20 000 д.е.).

Наконец, поскольку вкладчик полагает, что деньги, размещенные им в банке А, постоянно доступны ему и ситуация равноценна или даже лучше той, при которой он хранил бы деньги в кармане или дома, то ему нет нужды требовать дополнительной компенсации, как в случае коренным образом отличающегося договора займа. Последний требует от заимодавца отказа от доступа к сумме 1 000 000 д.е., т. е. настоящим благам, и передачи этой доступности заемщику в обмен на соответствующий процент и выплату основной суммы спустя год[254].

Как мы видели в главе 2, банкиры вскоре соблазнились нарушить традиционную норму поведения, требующую поддержания tantundem денежной иррегулярной поклажи в постоянной доступности для вкладчиков, и закончилось это тем, что они стали использовать по крайней мере часть вкладов до востребования к собственной выгоде. В главе 3 мы разобрали комментарии Саравиа-де-ла-Калле относительно человеческих искушений. Теперь же нам следует подчеркнуть, насколько непомерны и неодолимы эти искушения, если они ведут к гигантским прибылям. Как показывает исследование различных исторических случаев в главе 2, вначале банкиры использовали деньги своих вкладчиков втайне и стыдились этого. В то время банкиры еще прекрасно осознавали незаконность таких действий. Своей цели – возможности открыто и законно нарушать традиционный принцип права – они добились значительно позже, когда по прошествии многих столетий и после многих перипетий, к своему огромному удовлетворению они получили от государства привилегию, необходимую для того, чтобы пользоваться деньгами своих вкладчиков (главным образом для предоставления кредитов, которые на первых порах зачастую правительству же и предоставлялись)[255]. Сейчас мы рассмотрим способ, посредством которого банкиры проводят присвоение вкладов до востребования в бухгалтерских книгах. Наше исследование начинается с рассмотрения случая отдельного банка и затем будет распространено на банковскую систему в целом.