Афера - Джон Гришэм

– Расслабься, приятель, – отозвался Марк. – Выпадают то более удачные, то менее удачные дни.

Тодд глотнул пива и произнес:

– Иди ты в задницу. Мы занимаемся этим дерьмом уже месяц, и у меня такое ощущение, будто я таскаю основную тяжесть на себе. Давайте будем честны: две трети наших гонораров происходят от дел, которые надыбал я.

– Так-так, – улыбнулся Марк. – Первая ссора. Думаю, они случаются в любой юридической фирме.

Зола закрыла ноутбук и пристально посмотрела на Тодда.

– Я с вами не ссорюсь, – заявил тот. – Просто у меня был плохой день.

– Помнится, мне было велено держаться подальше от уголовных судов, потому что это «мужские игры». Моя роль состоит в том, чтобы болтаться по больницам и охотиться за ранеными, а главная идея – в том, чтобы одно дело, добытое мной, перевесило кучу ваших. Так?

– Да, но ты ни одного так и не добыла, – огрызнулся Тодд.

– Я стараюсь, Тодд, – холодно возразила Зола. – Если у тебя есть идея получше, я с радостью послушаю. Мне действительно не нравится то, чем я занимаюсь.

– Детки, детки! – шутливо воскликнул Марк. – Давайте успокоимся и посчитаем деньги.

Все трое сделали по глотку, и Марк продолжил:

– Сегодня я встречался с экспертом, тем самым, которому мы заплатили две тысячи. Он говорит, что это беспроигрышное дело о преступной халатности со стороны врачей и больницы. Я распечатал копии его отчета, чтобы вы могли ознакомиться на досуге. Он великолепен и стоит каждого цента из тех денег, что мы ему заплатили. Этот парень – а он настоящий профессионал – говорит, что в руках правильного адвоката дело будет стоить максимальной по виргинским законам суммы в два миллиона. В качестве такого адвоката он рекомендует некоего Джеффри Корбетта, главного специалиста по делам о врачебной халатности, который разбогател на судебном преследовании акушеров. Его офис в четырех кварталах отсюда. Я тщательно проверил сведения о нем в Интернете, парень работает на совершенно законных основаниях. Согласно одной статье в медицинском журнале, причем не слишком хвалебной, мистер Корбетт зарабатывает в год от пяти до десяти миллионов. – Марк промочил горло. – Это улучшило твое настроение, Тодд?

– Да.

– Я так и думал. Если вы, ребята, согласны, я позвоню мистеру Корбетту и запишусь к нему на прием.

– Наверное, это не так просто, – усомнилась Зола.

– Но нам же везет, правда? Согласно моим изысканиям, каждый год за врачебную халатность разной степени судебные иски предъявляются более чем двум тысячам акушеров-гинекологов. Огромное количество дел связано с осложнениями, возникшими при родах, и тем не менее нам удалось наткнуться на одно из таких дел.

Тодд помахал официантке и попросил повторить их заказ.

В следующую субботу они на машине Тодда выехали рано утром из города и проделали двухчасовой путь до Бардтаунского федерального центра временного содержания, располагавшегося неподалеку от Алтуны, штат Пенсильвания. Снаружи он нисколько не изменился со времени их последнего посещения семь недель назад. Колючая проволока блестела на солнце. Высокий забор из рабицы выглядел все так же зловеще. Парковка была забита легковыми машинами и пикапами десятков служащих, охраняющих родину.

Зола надела длинное свободное черное платье. Как только Тодд выключил мотор, она накинула на себя хиджаб и задрапировала голову и плечи.

– Какая симпатичная мусульманочка, – пошутил Тодд.

– Заткнись, – огрызнулась Зола и вышла из машины.

Соответственно обстоятельствам Марк Апшо, ее адвокат, был в пиджаке и при галстуке. Он заранее позвонил, чтобы организовать встречу без тех драматических событий, которые сопровождали их первый визит. Очевидно, все бумаги оказались в порядке, и их проводили в ту же самую комнату для свиданий, где им пришлось ждать полчаса, пока не привели родителей и брата Золы. Зола снова представила своих друзей и обнялась с матерью.

Все старались сдерживать свои чувства, пока Бо, брат Золы, рассказывал, что они понятия не имеют, когда их отправят на родину. Какой-то служащий сказал им, что СИТК ждет, когда наберется достаточное количество сенегальцев, чтобы заполнить весь чартерный самолет. Рейс стоит дорого, и свободных мест оставаться не должно. Им запомнилась цифра – сто человек, облавы на нелегалов продолжались.

Бо спросил сестру про учебу, и партнеры дружно подтвердили, что с учебой все в порядке. Абду, отец Золы, похлопал ее по руке и сказал: вся семья, мол, гордится тем, что она станет юристом. Зола улыбнулась и подыграла ему. Она дала отцу бумажку, на которой были записаны имя и фамилия дакарского адвоката Диалло Ньянга, и попросила, если только будет возможно, позвонить ей, когда их повезут на самолет. А она тут же перезвонит мистеру Ньянгу, который постарается облегчить им процесс адаптации. Но многое оставалась слишком неопределенным.

Мать Золы Фанта говорила мало. Держа Золу за руку, она сидела опустив голову, печальная и испуганная, говорили в основном мужчины. Спустя минут двадцать Марк и Тодд извинились и вышли в коридор.

Когда свидание закончилось, они вернулись в машину, и Зола сняла хиджаб. Довольно долго, пока они ехали, она молчала, лишь вытирала слезы. Когда они пересекли границу Мэриленда, Тодд остановил машину возле круглосуточного магазина и купил шестерную упаковку пива. Они решили заехать в Мартинсбург и почтить память Горди. На городском кладбище, неподалеку от церкви, они нашли надгробие, недавно установленное на его могиле – земля вокруг была еще свежей.

В воскресенье Марк взял у Тодда машину и поехал домой, в Доувер. Ему требовалось серьезно поговорить с матерью, но настроения общаться с Луи не было. У того ситуация не изменилась, система медленно перемалывала его дело, суд маячил где-то в сентябре.

Когда около одиннадцати Марк приехал домой, Луи еще спал.

– Он обычно встает около полудня, к ленчу, – сказала миссис Фрейзер, разливая по чашкам свежесваренный кофе на кухонном столе. На ней было симпатичное платье, туфли на каблуках, она много улыбалась и явно радовалась приезду любимого сына. На плите томилось жаркое, распространяя вкусный запах.

– Ну, как учеба? – спросила она.

– Мам, как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, – отозвался Марк, которому не терпелось поскорей покончить с этим неприятным делом. Он поведал матери печальную историю о смерти Горди и объяснил, как все было ужасно. Из-за этой душевной травмы он решил взять академический отпуск на один семестр и подумать о своем будущем.

– Значит, в мае ты не закончишь Школу? – удивленно спросила она.

– Нет. Мне нужно время, вот и все.

– А что с работой?

– Нет больше никакой работы. Фирма сливается с другой, более крупной, и в процессе слияния меня сократили. В любом случае это была плохая фирма.