Ведьмино Логово - Джон Диксон Карр

Он вынул из кармана вторую руку, в ней был револьвер. Рэмпол заметил, несмотря на то, что в голове у него все кружилось, что неподвижные фигуры, стоявшие в разных местах на платформе, стали молча стягиваться к ним, окружая их группу плотным кольцом.

Пастор не двинулся с места, лицо его также оставалось неподвижным. Привычным жестом он продолжал вытирать лоб носовым платком. Так он и стоял, полный, солидный человек, одетый во все черное, с золотой цепочкой на животе. Вот только голубые глаза его уменьшились в размере, не сощурились, а как-то сморщились, как будто действительно стали меньше. Он пытался придать себе благостный вид, подобающий духовному лицу, пытался казаться спокойным и непринужденным, собирался с силами, чтобы заговорить, словно человек, набирающий в легкие воздух перед тем, как нырнуть.

– Какая нелепость, – проговорил он наконец. – Надеюсь, вы это понимаете. Однако, – он сделал учтивый жест, продолжая держать в руке платок, – мне кажется, что мы... э-э... привлекаем внимание. Я полагаю, что вы все, джентльмены, являетесь сыщиками? Но ведь даже если вы настолько безумны, что решили меня арестовать, вряд ли для этого необходимы такие крупные силы... Смотрите, целая толпа собирается, – добавил он еще тише и еще более сердито. – Если уж так необходимо держать руку у меня на плече, давайте сядем в автомобиль сэра Бенджамена.

Полицейский, арестовавший пастора, молчаливого вида человек с лицом, изборожденным морщинами, обернулся к доктору Феллу.

– Это он? – спросил полицейский.

– Все в порядке, инспектор, – ответил доктор. – Он самый. Ладно, сделаем, как он предлагает. Сэр Бенджамен, вы видите этого человека на перроне? Вы его узнаете?

– Господи, конечно, узнаю! – воскликнул главный констебль. – Это Боб Сондерс, кто же еще! Постарел, конечно, с тех пор, как мы виделись в последний раз, но я бы узнал его где угодно... Но послушайте, Фелл, – он все еще клокотал, словно кипящий чайник, – неужели вы хотите сказать... пастор... Сондерс?!

– Его фамилия не Сондерс, – невозмутимо отозвался доктор. – И я почти уверен, что он не священник. Во всяком случае, вы узнали его дядюшку. Я очень опасался, что вы что-нибудь выпалите, прежде чем я задам вопрос ему. Ведь может так случиться, что самозваный Сондерс окажется похожим на подлинного пастора. Инспектор Дженнингс, отведите, пожалуйста, арестованного и поместите его в автомобиль, вон в тот, серый, на той стороне дороги. Сэр Бенджамен, вы можете поздороваться и поговорить с вашим старым другом, а потом уж и мы с ним побеседуем. Расскажите ему все, что считаете нужным. А потом присоединитесь к нам.

Сондерс снял шляпу и стал ею обмахиваться.

– Так, значит, это вы все устроили, доктор? – спросил он почти любезным тоном. – Меня это... хм-м... удивляет. Я бы сказал, даже шокирует. Я всегда вас недолюбливал, доктор Фелл. Пойдемте, джентльмены, совсем необязательно держать меня за руку, инспектор. Уверяю вас, у меня нет ни малейшего желания бежать.

В сгущающихся сумерках полицейские повели Сондерса к машине. Инспектор Дженнингс медленно, с трудом поворачивая шею, обернулся к доктору Феллу.

– Я считал, что нужно прихватить с собой подкрепление, – сказал он. – Вы говорили, что это убийца.

Страшное слово, произнесенное деловым, спокойным тоном, заставило всех замолчать. Наступила тишина, нарушаемая лишь звуком шагов. Рэмпол, который шел позади вместе с Дороти, не мог оторвать взгляда от широкой спины пастора, направлявшегося к машине уверенной поступью. Лысина на голове Сондерса поблескивала сквозь редкие, пушистые желтеющие волосы. Рэмпол слышал, как он засмеялся.

Арестованного посадили в салон «даймлера». Удобно разместившись на заднем сиденье, пастор глубоко вздохнул. Слово «убийца» все еще звучало у них в ушах. Сондерс, казалось, чувствовал это. Он переводил взгляд с одного на другого и вертел в руках носовой платок, то разворачивая, то тщательно складывая его снова, словно надевая на себя, предмет за предметом, боевые доспехи.

– Итак, джентльмены, – начал он, – прошу вас, давайте сделаем вид, что мы ведем приятную беседу в салоне этого роскошного автомобиля... Каковы, собственно, предъявленные мне обвинения?

– Черт возьми, Сондерс! – восхищенно воскликнул доктор Фелл, ударяя кулаком по кузову автомобиля. – Это просто великолепно! Вы же слышали, что сказал инспектор. Официально вас обвиняют только в убийстве Мартина Старберта. Что вы на это скажете?

– Совершенно верно, слышал, – подтвердил пастор, медленно кивая головой. – Я очень рад, что у меня здесь столько свидетелей... Прежде чем я что-либо скажу, инспектор, у вас есть еще одна – последняя! – возможность. Вы уверены, что нужно продолжать эту глупость с арестом?

– Таковы полученные мной инструкции, сэр.

Пастор снова любезно кивнул.

– Я полагаю, что вы об этом пожалеете. Дело в том, что существуют три свидетеля... простите, четыре свидетеля, которые подтвердят, что я никоим образом не мог убить моего юного друга Мартина. Как, впрочем, и никого другого. – Он улыбнулся. – Могу теперь я задать вопрос? Доктор Фелл, вы, по-видимому, то лицо, которое затеяло всю эту – прошу прощения – крайне удивительную историю. В ту ночь... когда... хм-м... погиб мой юный друг, я находился в вашем доме, рядом с вами, не так ли? Скажите же, когда я туда прибыл?

Доктор Фелл, который больше, чем когда-либо, был похож на толстого бандита, сидел, привалившись к дверце машины. Он, казалось, получал огромное удовольствие от происходящего.

– Ход номер один, – сказал он. – Вы ходите пешкой – вместо того, чтобы двинуть слона. Будьте свидетелем, инспектор, мне это нравится. Итак, вы пришли где-то в районе половины одиннадцатого. Примерно около этого. Будем считать, что в половине одиннадцатого.

– Позвольте вам напомнить. – Голос пастора стал чуточку более резким, однако он быстро изменил тон и спокойно продолжал: – Впрочем, не имеет значения. Мисс Старберт, скажите этим джентльменам еще раз, в котором часу ваш брат вышел из Холла?

– Там была путаница с часами, как вы знаете, – вставил доктор Фелл. – Часы в холле на десять минут спешили...

– Совершенно верно, – подтвердил Сондерс. – Как бы то ни было, в тот момент, когда он вышел из дома, я находился в доме доктора Фелла. Вы признаете этот факт?

Дороти, которая все это время подозрительно смотрела на пастора, кивнула головой.

– Ну... да. Да, конечно.

– А вы, мистер Рэмпол? Вам известно, что я был в доме доктора и никуда не отлучался, верно? Вы видели, как Мартин шел к тюрьме, освещая себе путь фонарем, в то время как я находился там. Вы видели его фонарь в кабинете смотрителя, в то время как я там находился? Короче говоря, можно ли себе представить, что при всех этих обстоятельствах я мог его убить?

Рэмполу пришлось подтвердить, что нельзя. С этим невозможно было не согласиться. Все это время Сондерс находился у него перед глазами. Рэмполу не нравилось выражение лица Сондерса. За улыбкой, играющей на этом потном розовом лице, скрывался отчаянный гипнотический напор, попытка навязать свою волю. И все-таки...