Медаль за город Вашингтон - Владислав Морозов

– И это все?

– Для первичной активации все, – ответил главгад и вдруг шумно вздохнул и как-то резко замолчал.

– Эй ты, немец-перец-колбаса, – повысил я голос. – Помирать команды не было…

Ответом мне было молчание.

Я наклонился над ним и осветил его лицо фонариком. Он сидел в прежней позе, привалившись спиной к койке, но его голова с полуоткрытым ртом завалилась набок.

Блин, да он, похоже, действительно помер, или близок к этому.

– Света, – позвал я Пижамкину.

– А я не знала, что вы немецкий знаете, тарищ майор, – всунулась она в комнату.

– Свет, давай про это позже, а? Быстро зови нашу полковника. Тут главный гад, похоже, ласты склеивает…

Светка кинулась в коридор, повинуясь приказу.

– «Дональд», я «Скрудж», где вы там? – поинтересовался я, включив рацию.

– Да здесь мы, уже спускаемся, – ответил голос Симонова.

Потом я услышал лязг со стороны подъемника, за которым последовали крики и топот по коридору, и предпочел покинуть кабинет главгада.

Дальнейшее напоминало кадр из какого-то плохого фильма в жанре хоррор, где толпа зомбаков бежала по туннелю. Прямо на меня по полутемному коридору неслась небольшая толпа. Первой, едва не сбив меня с ног, с большим трудом полубежала-полушла, придерживая огромный живот здоровой рукой, Дегтярева, она же «мадам Вейдер» – в просторном темном сарафане из плотной ткани, воротник блузки расстегнут, волосы растрепаны, глаза дикие. За ней трусили неистовая Данка и донна Ларка (по такому случаю – в камуфляже и бронежилете) и еще десяток типов полувоенного облика, тащивших кейсы и кофры с какой-то аппаратурой (по-моему, в числе прочего там был и медицинский реанимационный комплект).

– Сантос там, – сказал я им, но вся эта кодла, не слушая, проскочила мимо меня прямо в кабинет главгада, после чего там началась лихорадочная возня и неразборчивые крики.

– Чего там у них, тарищ майор? – спросила Светка.

– Откачивают, – объяснил я. – Только, по-моему, хренушки. Дуэль не удалась, поскольку оба живы…

– С этим что делать? – спросили подошедшие Рустик и Киквидзе. В руках у них были какие-то папки.

– Как наша полковник выйдет – ей отдадите, – кивнул я на дверь кабинета главгада. – Пока что она там очень занята…

Видя и слушая всю эту происходящую там тщетную деятельность, я прикинул, что «научная часть» нашего мероприятия, похоже, завершена. Сказать, что завершена безуспешно, нельзя – Данке и Дегтяревой достанется документация и несколько сотен единиц «человеческого материала» для исследований. То, что Шоберта-Сантоса не удалось пленить, конечно, плохо, но они бы все равно не смогли заставить его сотрудничать. Методика-то, как он сам говорил, уникальная, врожденно-наследственная. И, насколько я понимаю, Вольфа Мессинга, Григория Распутина или даже шарлатана-халтурщика вроде Кашпировского или Чумака на трехмесячных краткосрочных курсах не обучишь. Так что научники теперь, видимо, сами по себе, а мы тоже сами по себе. Нам еще надо выполнить последний пункт плана, и для этого мне очень пригодится выболтанный главгадом код. Кстати, в поместье у Шоберта-Сантоса нашли еще много чего интересного – дикое количество стрелкового оружия (правда, не самых современных образцов) и боеприпасов к нему, полторы сотни ранцевых двигателей и восемь истребителей Хе-162 (два полностью собранных и шесть полуразобранных на консервации). Количество всякой документации (и бумажной и на частично уцелевших жестких дисках) вообще превысило все ожидания. Правда, что из этих бумажек оказалось действительно полезным – большой вопрос. Единственное, чего не нашли в поместье и его окрестностях (среди всего этого «Куликова поля» из почти трех сотен трупов азиатской и не только внешности) – тело полковника Сэнга. Похоже, хитрожопый китаеза отскочил и на этот раз…

Между тем возня в комнате главгада достигла пиковой точки. В кабинете последовала какая-то невнятная ругань на испанском, которую заглушил истерический вопль Дегтяревой на языке родных осин: – Сдох!! Сдох, сволочь!! Сдох, сука такая!!

Через минуту она, переваливаясь тяжелым пузом, вышла из кабинета и встала в коридоре, напротив меня, держась за поясницу уцелевшей рукой. Ее глаза метали молнии.

– Извиняйте, – сказал я, желая как-то разрядить обстановку. – Второго нету, хоть сама ложись…

– Это все ты!! – заорала она мне в лицо так, что заложило уши. – Спецназ хренов!!

– А чего я-то сразу? Один раз – не спецназ. И вы бы полегче, мадам, – ответил я. – Я тут совсем ни при чем, это все ваш замечательный «Вольный Ветер». Доводить надо было свои игрушки до ума и испытывать тщательнее…

– И что он тебе успел сказать? – поинтересовалась она, пропустив мое заявление мимо ушей.

– Да почти ничего, – сказал я, можно сказать, честно. – Я с ним и говорил-то от силы минут десять. И все больше про то, что его папуля категорически не советовал ему воевать с Россией…

Дегтярева изобразила лицом недовольство, но ничего не сказала.

Между тем из кабинета Сантоса-Шоберта потянулся остальной народ, с довольно понурыми физиономиями и аппаратурой в руках.

– Дана, чего дальше? – спросила Дегтярева, когда в коридор вышла Данка..

– Пойдем посмотрим на другие трофеи, – предложила ей неистовая Данка, забрав у Киквидзе и Рустика папки. – Там вроде ключи уже подобрали.

В ее глазах я почему-то не увидел ни разочарования, ни осуждения. Интересное кино, однако… Позже стало известно, что донну Ларку такой вариант мести за погибшую сестру вполне устроил. А до всех виновных в этом она все равно дотянулась, только чуток погодя…

Вся научная братия двинулась в конец коридора и вскоре скрылась в одном из помещений, дверь которого только что вскрыли Машка с бойцами. Сама Машка нагло курила с подчиненными у входа в этот отсек, явно не стремясь переть на рожон. Разумно, хоть и не по уставу.

Тем не менее я закинул автомат за плечо и двинулся следом за всей этой псевдонаучной братией.

Войдя и растолкав столпившихся на входе охранников донны Ларки, я увидел, что это хранилище «человеческого материала» – в неровном, синевато-зеленом свете на стеллажах, в стиле провинциального морга, лежали те самые, знакомые по нападению на колонну «дизайнерские гробики» – покрытые каплями влаги (видимо, из-за отключения энергии здешнее хозяйство начало потихоньку размораживаться) двухметровой длины контейнеры с «болванками». Вокруг в беспорядке торчали стулья, табуреты, столы и каталки с медицинским инструментарием (часть инструмента валялась на полу), какие-то приборы.

А в центре композиции Дегтярева с тремя подручными уже энергично колдовала над двумя, лежащими на каталках под капельницами голыми женскими телами с выпуклыми животами.

Так, раз тела женские – значит, это однозначно склад «живых мин»…

Все прочие, включая неистовую Данку, предусмотрительно отошли подальше и кучковались у выхода.