Государственный киллер - Михаил Серегин

– Он еще в монастыре хотел выручать того, здорового, которого Леха вырубил прикладом, – сказал автоматчик. – Дернулся уж было в ту сторону, да передумал.

– Он, конечно, сунется сначала к ментам, – проговорил Маметкулов, – а если те его упустят, чего я не исключаю, придет сюда сам.

– Тоже мне… Арнольд Шварценеггер в фильме «Коммандо», – скептически фыркнул автоматчик.

Маметкулов косо посмотрел на своего амбала и вдруг с размаху выдал ему хук с правой по челюсти так, что тот вывалился из машины. После этого Маметкулов с чувством исполненного долга выудил из бардачка «уазика» мобильный телефон, тот самый «Nokia», который он собирался оставить Алене, и набрал ульяновский номер.

– Александр Сергеевич, – четко проговорил он, – это Маметкулов. Ситуация изменилась. Нет… нельзя сказать, что к худшему, но и о существенном улучшении говорить было бы самонадеянно.

И он вкратце изложил невидимому собеседнику события сегодняшнего бурного утра.

– Таким образом, субъект номер один с Инной движется на белом катере «Амур», по-видимому, в сторону Ульяновска. Второй у нас. Так что постарайтесь соответственно распорядиться, Александр Сергеевич. Субъект номер один очень опасен. У меня все.

Когда разговор завершился, пришедший в себя автоматчик боязливо покосился на своего шефа и осторожно спросил:

– А с кем это ты говорил, Маметкул?

– Ты же слышал – с Александром Сергеевичем, – с неожиданным добродушием ответил тот.

– С каким еще?..

– Ты что, с луны свалился? Ни разу не слышал по телевизору: «До дня рождения Александра Сергеевича осталось столько-то дней». Вот сегодня его день рождения, шестое июня. Я и поздравил.

Маметкул, крайне довольный своей шуткой, отрывисто захохотал.

– Да, Инка, вот тебе и приключения Петрова и Васечкина, – протянул Свиридов, подставляя разбитое лицо потокам свежего встречного ветра. – Помнишь, такой фильм в детстве был?

Инна молчала. Наступила нервная реакция, и ее словно бы парализовало неумолимой ватной слабостью, властно охватившей все тело. Стихла даже боль от многочисленных ссадин, ушибов и царапин, даже тех, которые были достаточно серьезными.

Она неподвижно смотрела на мелькающую за бортом серебряную струю разрезаемой катером воды и молчала. Не было сил ни шевелиться, ни говорить, ни даже думать.

– Ничего, – сказал Влад, – через час доедем до Ульяновска, а там что-нибудь придумаем. Афоню жалко… но ничего, он и не в таких передрягах бывал. Выживет, сукин сын.

Инна облизнула пересохшие губы и с трудом проронила:

– Только причалим, где я тебе скажу. Я не хочу, чтобы нас выследили отцовские ищейки.

– Отцовские? – удивленно спросил Влад. – Но…

– Да не спрашивай ты! – с неожиданной агрессией выкрикнула она, а потом добавила совсем тихо: – Я расскажу тебе. Обязательно. Но чуть позже.

– Может быть слишком поздно, – проговорил Свиридов. – Вот что… Ты можешь не выкладывать мне все, что знаешь, но ответь на один вопрос: Маметкул имеет связи в МВД и спецслужбах… или что-то в этом роде?

– Да, – не задумываясь, ответила она.

– Так я и знал. Это несколько меняет дело, но не так чтобы уж очень.

В этот момент на траверзе катера показалась моторная лодка, движущаяся по меньшей мере в полтора раза медленнее, чем свиридовский «Амур». Влад прицокнул языком и сказал:

– Вот и все, Инка. Думаю, что мы сможем-таки спокойно пообедать, хотя, надо признать, это в большей степени зависит от тебя, чем от меня. – С этими словами он резко вывернул руль, сближаясь с высмотренной лодкой, и вскоре «Амур» лег на параллельный курс всего в паре-тройке метров от нее, сбросив скорость едва ли не вдвое.

Все последующее было связано с операцией обмена катерами, причем Владу пришлось применить все свое красноречие, чтобы уговорить несговорчивого владельца жалкой посудины принять вместо нее великолепный, еще достаточно новый быстроходный катер.

Тот долго колебался, прикидывал, не без оснований полагая, что ему хотят всучить краденое добро. Потом извечная российская тяга к халяве победила голос разума, мужичонка прыгнул в «Амур» и, перебросив туда весь свой нехитрый скарб, тут же с поросячьим восторгом врубил по газам.

– Одним словом, какой же русский не любит быстрой езды! – резюмировал Влад, заводя престарелый слабосильный моторчик и глядя вслед бешено несущемуся «Амуру» с вихревой пенной струей в кильватере.

– Но зачем ты это сделал? – недоуменно спросила Инна.

– Скоро поймешь. А сейчас ложись на лавку да прикройся вот этой тряпкой, чтобы тебя не было видно с воздуха. – Свиридов швырнул ей какой-то замасленный, грязный лоскут, правда, довольно приличных размеров, а сам натянул на голову серую примятую фуражку да накинул на плечи рубашку – эти вещи владелец старой посудины оставил по настоятельной просьбе Влада.

Они проехали еще с километр, Инна высунула голову из-под тряпки и спросила:

– Ну и где оно, твое объяснение?

– Да вон он, родимый, свет ясен месяц, – отмахнулся Влад и показал куда-то в сторону.

Именно оттуда, откуда-то из-за островов, послышался характерный шум пропеллера, и на простор небесный явился упомянутый Свиридовым свет ясен месяц – патрульный вертолет, без сомнения, полный решимости осуществить функции группы захвата. Он, ясное дело, проигнорировал утлое суденышко Свиридова и бодро понесся в ту сторону, куда мчался белый «Амур», пилотируемый любителем халявы.

– Вот так, – сказал Влад, – а теперь представь, если бы эта штука зависла над нами на высоте метров этак пять, наставила на нас пару пулеметов, а бравый старлей в микрофон доброжелательно порекомендовал нам не искушать судьбу и сдаться. А в общем, дело оказывается куда серьезней, чем я предполагал. Твой Маметкулов в самом деле связан с какими-то крупными чинами в МВД.

Он хотел сказать «с твоим отцом», но передумал и выбрал более обтекаемую формулировку. Впрочем, она прекрасно поняла.

– Слушай, Володя, а как ты понял, что те рабочие собираются на нас напасть? – медленно проговорила она. – Я же не успела тебя предупредить, что…

Свиридов покачал головой.

– Ты видела их глаза? Монастырский двор был затенен, а у них были совсем крошечные, точечные зрачки. Я заметил это сразу, едва их увидел. Помнишь, как они вскакивали после ударов, которые и Фокин бы переваривал не меньше минуты? А тот, которому я сломал руку? А еще один, который продолжал спокойно идти на меня с ножом в плече с таким лицом, словно его укусил назойливый комар, и только? А ведь нож-то был не какой-нибудь шаляй-валяй, а спецназовский метательный нож «Оса» из комплекта особых ножей выживания «Бобр-1». А сам «Бобр» был у еще одного такого «рабочего».

– И зачем вас понесло в этот монастырь? – простонала она. – Ведь как по заказу! А я-то… Ведь я знала, что монастырь – это логово Никольского и Маметкулова! Ведь я все это знала… а вы, наверно, при мне говорили, куда собираетесь ехать, в то время как я там по пьяной лавочке… Получается, что я и подставила вас под пули этих ублюдков.