Строитель империи - Василий Сахаров

Лавальер встал, пару секунд посомневался и, решительно встряхнув головой и отогнав прочь страхи, подошел к двери, провернул замок и распахнул ее настежь.

Толстов увидел перед собой худенького русоволосого мальчишку в пижаме, который смотрел на него чистым ясным взором голубых глаз, и, понизив голос до полушепота, произнес по-русски:

– Здравствуй, братец.

– Здравствуйте, – с еле заметным акцентом ответил мальчишка и спросил: – А вы кто?

– «Акинак», слышал про таких?

– Да.

Воин слегка толкнул паренька обратно в спальню, вошел за ним вслед и, прикрыв дверь, сказал:

– Ты знаешь, кто эти люди, которые привезли тебя сюда?

– Знаю, – паренек мотнул головой. – Они из полиции и говорят, что мне надо побыть здесь одну ночь, а потом меня отпустят к родителям.

– Но ты ведь понимаешь, что они лгут тебе?

– Да. Я подслушал разговор двоих, и они обсуждали, сколько денег за меня даст какой-то мистер Симпсон.

– Раз так, ты все понимаешь и знаешь, то давай отсюда бежать.

– Куда, я ведь всего лишь мальчишка?

– В первую очередь ты Одаренный, а значит, не просто подросток-несмышленыш, и рядом с тобой я.

– Вы вывезете меня из Франции?

– Конечно.

– А как же мама и папа?

– После их вытянем, как только представится такая возможность.

– А это точно?

– Хочешь, слово дам?

– Не надо, я вам почему-то верю.

– Молодец, серьезный мальчик. – Федор кивнул на дверь: – Пойдем?

Молодой Лавальер только вновь кивнул головой, и они вышли в коридор. Охранники по-прежнему спали в своих комнатах, и, не потревожив их, Одаренные покинули дом, прошли сад и перебрались в проулок. Здесь Толстов снял с себя маску и перчатки, и они быстрым шагом направились к машине, где их ждала Дарья. По дороге на коммуникатор Меченого пришло сообщение о том, где и когда он должен передать мальчишку группе, которая переправит его в Россию, а оттуда дальше, за Врата.

Все прошло быстро и гладко, так, как учил своих воинов командор Кудрявцев: «Провел разведку, принял твердое решение и, не откладывая дела в долгий ящик, отработал». Федор Толстов был собой доволен, особенно когда спустя четырнадцать часов, в городе Монтобан, к северу от Тулузы, он передал своего временного подопечного на руки двум Меченым, которым предстояло дальше отвечать за него, а он с женой направился обратно в Картахену.

За этими размышлениями и воспоминаниями, которые плавно несли его от события к событию, разнежившись на солнышке, Федор заснул. Сколько он дремал, Меченый не знал, но вряд ли больше десяти-пятнадцати минут, и проснулся Толстый оттого, что почувствовал некоторое напряжение, которое повисло в воздухе вокруг. Резко Меченый приоткрыл глаза, перевернулся на спину, осмотрелся и тут же нашел причину своего беспокойства.

Нагретый солнцем и одновременно с этим освежающий морской ветерок неслышно летал над пляжем. Светло-синяя, почти прозрачная волна накатывала на белый песок, выбрасывая на него редких медуз, вокруг хорошо и благостно, самое время отдыхать. Однако народ на пляже, преимущественно местные жители, полноватые дядечки средних лет и дамочки с детьми, спешили покинуть место своего излюбленного полуденного отдыха, а все из-за того, что по пляжу, весело смеясь и кидаясь в отдыхающих людей песком, шла развеселая компания подвыпивших американцев с ВМБ Картахены.

Как морячков, судя по наколкам морских пехотинцев, занесло в район, где они практически никогда не бывали, Федор, конечно, не знал, но то, что от американцев ожидаются неприятности, догадаться было несложно. И понимая, что отдых испорчен, Меченый сел, натянул на себя легкие фланелевые брюки и обул тряпочные тапочки с задником. После чего, ожидая дальнейшего развития событий и надеясь, что неприятностей не будет, посчитал возможных противников, которых оказалось семь человек, и нашел жену. Даша в это время, не замечая того, что мимо идет такая опасная группа, усталая и совершенно счастливая, не вовремя вышла из воды. Естественно, увидев красивую соблазнительную женщину, которая находилась всего в паре метров от них, пьяненькие и от этого развязные моряки не могли ее упустить. Один из морпехов, широкоплечий белобрысый крепыш, подскочил к ней и крепко схватил ее за руку.

– Мисс, давайте развлечемся! – выкрикнул он. – Мы так нуждаемся в женском обществе, что не можем пройти мимо такой красотки, как вы! Пойдемте с нами, нам есть, чем заплатить!

Окружившие своего товарища и в недоумении разглядывающую непонятно откуда взявшихся крепких парней всех оттенков кожи вокруг себя Дарью, остальные моряки поддержали своего товарища свистом и кличами. Женщина попробовала вырваться, но держали ее крепко, а один из морпехов, видимо ради веселья, сдернул с нее лифчик. Полные крупные груди Даши оказались выставлены на всеобщее обозрение, она закричала и попыталась закрыться одной рукой, морячки захохотали, и в этот момент, подобно тарану, в круг вклинился Федор.

– Повеселились и хватит, – сказал «акинак», и его кулак тут же впечатался в переносицу белобрысого.

Дарья высвободилась из захвата чужих рук и юркой змейкой, понимая, что в драке будет только мешать мужу, выскочила из сутолоки и бросилась к своим вещам. Белоголовый морпех упал на песок, его товарищи начали приходить в себя и готовиться к тому, чтобы проучить наглеца, а Меченый уже работал. Еще один удар кулаком в подбородок второго противника, накачанного мулата с большими губами. Клацнув зубами, мулат без чувств рухнул на песок вслед за первым своим товарищем. А Федор, чуть подпрыгнув, нанес хлесткий удар ногой в голову третьего, крепкого негра с корявым шрамом через весь лоб. И этот морячок вырубился сразу, а Меченый отскочил в сторону и остался один против четырех. Неплохой расклад для Одаренного «акинака», который большую часть всего, что происходит в его жизни, воспринимает как военные действия и борьбу.

– Ну что, продолжим «пэки»?! – по привычке по-русски выкрикнул он морпехам.

Трое при этих его словах остались на месте, а один рванулся на него. Противник двигался быстро и, наверное, знал толк в рукопашной схватке, но с «акинаком» он тягаться не мог. Федор убрал в сторону корпус, и когда морпех, среднего роста крепыш, проносился мимо, раскрытой ладонью правой руки ударил его в висок, и тот, пролетев еще пару метров и пропахав носом мокрый песок, упал на самую кромку морского прибоя.

Оставшиеся на ногах американцы набычились, но в драку не полезли, а один из них, по пояс голый, белый бритоголовый здоровяк, с наколкой кельтского креста на левом предплечье, выступив вперед, хлопнул ладонью по шее, где висел автопереводчик, и спросил:

– Ты русский?

– Да, – подтвердил Федор.

– Второй экспедиционный корпус?

– Точно так, – не подумав о том, что сейчас он не Толстов, а Зозульский, сказал Меченый, и добавил: – Но начинал в Первом корпусе, вторая волна, так что я, пожалуй, тоже «пэк».