Опасные игры - Карина Хэлли

Закончив, он велел мне лежать смирно. Солнце уже садилось, небо Вегаса над блестящими зданиями становилось коралловым. Кэмден считал, что, если я весь вечер намерена ходить, сейчас ноге надо отдохнуть. Когда он уложил её на подушку, я спросила:

– А как быть с одеждой? Мне нужна красивая одежда и обувь, а времени у нас мало.

Посмотрев на меня, он улыбнулся во весь рот.

– Об этом позабочусь я.

Пфф. Как будто я позволю подбирать мне одежду.

Крепко сжав большой палец моей ноги, Кэмден рассмеялся.

– Подумаешь, выбрал тебе леопардовые легинсы, ты уж и решила, что у меня нет вкуса. Доверься мне! Твой размер я знаю. И чувствую.

Его прикосновения наполняли всё моё тело теплом. Я старалась не думать об этом, как и о том, что лежу перед ним в кровати, раздетая до белья, раздвинув ноги.

– И обуви тоже?

Наклонившись, он поднял с пола мой ботинок, посмотрел на подошву.

– Восьмой.

– Только я ненавижу высокие каблуки. Не могу на них ходить.

– Ладно, не куплю тебе высокие каблуки.

– Бинты будут видны.

– Ну, значит, кто-то увидит бинты. Люди здесь постоянно делают татуировки. Уверен, даже богатые люди.

– Мне придётся надеть…

– Длинное платье, – закончил он. – Я знаю. Просто доверься мне. Я знаю, что делаю.

И он ушёл, оставив меня лежать в постели, перевязанную и обездвиженную. Я включила телевизор, посмотрела несколько серий «Разрушителей легенд», а потом начала беспокоиться. Не о том, какую одежду он мне принесёт – хотя представила себе туфли на платформе, как у стриптизёрш, ягуаровые мини-юбки и топы, больше похожие на лифчики, – а о том, только ли за этим он пошёл.

Я должна была принять решение, причём прямо сейчас. Нельзя было продолжать оставаться в этом смутном состоянии выбора между тем, доверять Кэмдену или не доверять. То мне казалось, что я могу это сделать, в следующую секунду – что нет. Я чувствовала раздвоенность, и это было нечестно по отношению к нему. Нужно было решить, что чувствовать, и придерживаться этих чувств. Но поскольку второй путь я обрубала, и то и другое было рискованно.

Я изучала узоры на потолке и пыталась проследить свои мысли. На них наводил сам Кэмден. Он развёл меня, когда я пыталась развести его. У него были доказательства, чтобы упечь меня за решётку или, по крайней мере, добиться ордера на мой арест. Был отец, который ничего не хотел так сильно, как добиться справедливости относительно меня. У Кэмдена были серьёзные проблемы с самоконтролем и своеобразные способы заставить меня расплатиться за грехи. Он встречался с Хавьером, Раулем и Алексом, выяснил, что за меня назначена приличная цена. Причин не доверять ему хватало.

Но, несмотря на все мои подозрения, всё сводилось к двум аргументам. Во-первых, все эти возможности у него были, но ни одну из них он не использовал. Может быть, он просто откладывал на потом – этого я узнать не могла. Но чем больше времени мы проводили вместе, тем запутаннее становилось положение. Если он просто хотел от меня избавиться, это следовало бы сделать намного раньше. Вторая причина была проще и откровеннее: я доверяла ему, потому что чувствовала, что ему можно доверять. Считайте это шестым чувством или первобытным инстинктом, но так и было. Я доверяла ему, потому что чувствовала, что могу и должна.

Можно ли было доверить свою жизнь интуиции? Я была в Городе Грехов, где люди делали это ежедневно. Мне нужно было почувствовать себя крутым игроком, которого я изображала, и взять на себя риск.

Приняв это решение, я физически ощутила, как снизился уровень тревожности. Было куда проще беспокоиться лишь о чём-то одном. Должно быть, я так расслабилась, что уснула, потому что, когда открыла глаза, уже стемнело и явился Кэмден, держа в руках несколько тяжёлых пакетов с одеждой и коробок с обувью.

– Игра гораздо интереснее, – сказал он, театральным жестом опуская пакеты на пол, – если играть в магазине Армани, а не в секонд-хенде.

– Ну, кто первый? – спросила я с интересом, садясь в кровати.

– Ты, – ответил он. – Себе я купил только смокинг. Надеть его сейчас – значит разрушить впечатление потом.

Чувствуя себя Ким Новак в фильме Хичхока «Головокружение», я смотрела, как он разворачивает пакеты и раскладывает на кровати платья. К моему изумлению, все они оказались прекрасны. Несмотря на все заскоки, вкус у Кэмдена был безупречный.

Одно платье было оливково-зелёным, без бретелек, совсем простым, но красивым; другое – с лямкой на шее, из струящейся золотистой ткани, которая, казалось, вот-вот растает; третье – длинное, чёрное, шёлковое, с декольте, доходившим до пупка, и вырезом на спине, доходившим едва ли не до ягодиц. Тонкое чёрное кружево чуть прикрывало вырезы, и на первый взгляд платье казалось куда более целомудренным, но если приглядеться поближе… Оно было откровенным, смелым, элегантным. Оно было идеальным.

– Мне оно тоже понравилось больше всех, – сказал Кэмден, заметив, что мой взгляд задержался на этом платье. – Я решил, что к нему подойдёт вот это.

Открыв обувную коробку, он показал мне пару плетёных сандалий на скромном каблуке. Лямки в форме переплетённых роз переливались сотнями блестящих стразов. Не так уж и скромно.

– Они прекрасны, Кэмден, – хрипло прошептала я. – Скажу честно, я чувствую себя кем-то вроде Золушки.

– Ну, я-то уж точно не прекрасный принц, – ответил он, убирая остальные платья. Я любовалась изгибами его бицепсов.

– И слава богу, – ответила я, вконец осмелев. – У прекрасного принца не было ни такого тела, ни татуировок.

– Ни такого члена, – добавил он с ухмылкой. Я закусила губу. Мой взгляд сам собой скользнул к его ширинке.

– Иначе Золушка точно не вернулась бы домой в полночь.

– А во сколько вернёмся мы? – спросил он.

– Как только отмоем последнюю купюру.

Я осторожно поднялась, стараясь не наступать на ногу. Она ощущалась тяжёлой, но уже не так болела.

– Отвернёшься? – спросила я, но он лишь взволнованно взъерошил волосы.

– Не-а. Я купил тебе эти наряды. Я заслуживаю шоу.

Он стоял напротив меня в окружении коробок и сумок, нас разделяли две кровати. На его губах плясала игривая улыбка, но взгляд был серьёзным. Не похотливым, а нежным. Его черты были брутально прекрасны. Я не могла сопротивляться, и он это знал.

Я стянула через голову топ, бросила на ковёр и осталась в одном нижнем белье, чёрном с кружевной отделкой. Взгляд Кэмдена напрягся, будто включилась система самонаведения. Я завела руки за спину и со всей элегантностью, на какую была способна, расстегнула застёжку и сбросила бюстгальтер. Кэмден смотрел.

Его взгляд, его поза, само его присутствие вызвали у меня образ волка, готового наброситься, но он не шевелился. Его глаза скользили вверх и вниз по моему телу, как шёлк, и по моей спине бежали мурашки. Он заводил меня, даже не касаясь моего тела.