Тайны Иллирии. Паук в янтаре - Анастасия Волжская

Темное платье заключенной сменило алое рубище, полностью закрытое, как того требовал закон, но лишенное плотного лифа, удобных юбок и хоть какого-то намека на женственность. Тяжелая ткань спадала до самого пола, узкие рукава закрывали пальцы. Так, должно быть, выглядели рабы или пленные в те времена, когда Иллирия расширяла свое влияние на море, устраивая бесконечные стычки с южными соседями.

У Паука и Бьерри были черные маски, мое же лицо на этот раз оставили открытым для жадных взглядов. Я немного жалела, что между мной и любопытствующими не было даже этой тонкой защиты. Все внутри буквально звенело от напряжения, натянутого словно струна, и мне пришлось вспомнить все строгие уроки отца, чтобы ни в коем случае не выдавать истинных эмоций, смотреть в пол и не поднимать головы.

Паук протянул старшему лакею тисненое приглашение на имя лорда Эркьяни и спутников. Мой неподобающий вид и цепь от ошейника в руках главного дознавателя привели слугу в откровенное замешательство. Но вступать в открытый конфликт с эксцентричным лордом из Ниаретта он не решился. Посторонившись, лакей пропустил нас внутрь, а после вполголоса отдал охранникам распоряжение не спускать с необычных гостей глаз.

Произвести нужное впечатление, кажется, удалось. Оставалось самое главное…

В этот раз Паук много ходил по залу. Разговаривал с другими гостями, то и дело останавливался у стола с закусками, поигрывал бокалом вина, скучающим взглядом скользя по собравшейся на маскараде публике. Я следовала за ним, как экзотическая зверушка на привязи, и Паук равнодушным голосом пояснял тем из своих собеседников, кто осмеливался задать вопрос, что заключенная наказана за попытку побега, а на маскараде она оказалась по его, лорда Эркьяни, прихоти. Маски не скрывали брезгливых взглядов аристократов, а слухи о моем положении распространялись по залу со скоростью несущегося к берегу шторма. Я отрешилась от этого, спряталась внутри собственного сознания и оттуда внимательно прощупывала магические образы гостей, выискивая Витторио Меньяри.

– Заключенная! – Хлыст со свистом рассек воздух в считаных сантиметрах от моего лица. Я вздрогнула, заученно не поднимая взгляда. – Остаешься здесь. И помни: еще хоть один шаг в сторону – и наказание не заставит себя ждать.

– Да, господин главный дознаватель, – послушно пролепетала я. – Конечно, мой господин.

Он нашел его. Я была уверена – он нашел его.

Паук перекинул конец цепи в руки Бьерри и знаком велел ему отвести меня в дальний конец зала, ближе к выходу. Законник хмуро кивнул.

– По… – Он вспомнил о моей просьбе и закончил грубо и сердито: – Пошевеливайся. И без фокусов.

– Да, господин законник.

Я не увидела – почувствовала, как скривился Бьерри, услышав мои слова. Он окинул меня недовольным взглядом и повел сквозь толпу, короткими резкими окриками расчищая нам дорогу. Длинная цепь позвякивала в такт моим шагам.

Мы заняли условленное место у стены. Хмурый и раздраженный Бьерри отпугивал от нас любопытных лордов и леди. Воспользовавшись передышкой, я попыталась почувствовать Паука, но ни его, ни Витторио ощутить не удалось.

– Яни! – услышала я испуганный родной голос.

Высокая прическа Дари, украшенная ромилийскими изумрудами, промелькнула среди разряженной толпы, и вскоре я наконец смогла увидеть сестру. Она шла мимо гостей, мило улыбалась, пожимала кому-то руки, посмеивалась чьим-то шуткам, но от моего взгляда не укрылось, что сестра была очень взволнованна. Ее светлая кожа казалась бледнее обычного, а тонкие пальцы нервно крутили брачный браслет.

При виде меня Дари застыла, не дойдя до нас пары шагов. Брови ее страдальчески изогнулись.

– Яни, – ее голос сорвался, – я пришла сразу, как услышала, что ты здесь. И… – Расширившимися от ужаса глазами она оглядела мое платье, ошейник и цепь. – Поверить не могу, что Доминико сделал с тобой такое. Это же настоящее варварство, Яни. Он… он воистину чудовищен!

Она повернулась к Бьерри, глаза ее гневно сверкнули.

– Я требую, чтобы с моей сестры сняли этот позорный ошейник. Немедленно.

Законник дернул плечом.

– Не положено, миледи, – отрезал он. – Это приказ господина главного дознавателя.

– Дари, – мягко одернула я сестру, мысленно уговаривая ее уйти, не вмешиваться, но она лишь упрямо мотнула головой.

– Выбор костюма для маскарада, конечно, не ограничен никакими правилами, но это… – Она недовольно всплеснула руками. – Это уже слишком даже для привычной ко всему Веньятты.

Сама Дарианна на сегодняшнем балу изображала циндрийскую принцессу: широкие шаровары из нескольких слоев зеленоватого воздушного шелка, укороченный лиф, плотно обтягивавший грудь и открывавший плоский живот с фальшивым колечком у пупка, мягкие туфельки без каблука. В ушах Дарианны покачивались массивные серьги, пальцы, запястья и лодыжки были унизаны золотыми браслетами, среди которых я узнала несколько родовых артефактов из сокровищницы Астерио. Именно так, по мнению большинства иллирийцев, никогда не покидавших пределы страны, и должны были выглядеть неприступные чужеземные красавицы – и, разумеется, это совершенно не соответствовало облику настоящих циндриек, какими мне описывал их мастер аль-Раид.

Девушки на его родине – от дочерей самого великого эрмира до беднейших погонщиц скота – одевались куда проще. На шумных базарах, в тени крытых галерей или в устланных дорогими коврами гостиных невозможно было отыскать ни полупрозрачных шелков, ни выставленных напоказ драгоценностей. И уж тем более ни одна циндрийка не стала бы носить на теле украшений с изображением змеи, извечного врага всех людей из древних легенд восточных народов.

Если бы Дарианна знала, насколько в действительности скромны дочери циндрийских эрмиров, она ни за что не выбрала бы такой наряд. Сестра с детства стремилась превосходить всех в красоте карнавального костюма, и сейчас ее экзотический наряд выделялся на фоне других одежд не меньше, чем мое алое платье.

Мы обе производили должный эффект: всемогущая принцесса рядом с бесправной рабыней. Вычурная роскошь шелков – и безыскусное рубище. Броские украшения – и позорный ошейник.

Вот только отчего-то казалось, что золотые браслеты сковывали сестру крепче иных кандалов, а полупрозрачная вуаль не скрывала ни грусти, затаившейся в глубине глаз, ни горького изгиба губ…

Поймав мой взволнованный взгляд, Дари поспешно отвернулась, сделав вид, что осматривает зал. В какой-то момент мне показалось, что она разглядела кого-то среди разодетой на все лады танцующей толпы – в противоположном конце зала мелькнули цветастые шаровары и сафьяновый жилет, и мне не составило труда догадаться, кто именно скрывался за парным наряду сестры костюмом восточного мужчины-наложника из столь любимых иллирийками дамских романов. Словно бы на мгновение потеряв самообладание, Дарианна ощутимо вздрогнула, крепче стиснув браслеты на тонком запястье. Но сестра, дочь нашего отца, быстро взяла себя в руки.