Правда о Мелоди Браун - Лайза Джуэлл

И вот теперь-то, именно за это – больше, чем за долгие годы материнского безразличия, больше, чем за отсутствие любви и нежности, которой по праву заслуживает маленькая дочка, больше, чем за то несносное отношение к отцу, из-за которого он вынужден был уйти от жены и в итоге уехать с Жаклин в Америку, и больше, чем за то, что Джейн выкрала чужое дитя и заставила Мелоди поверить, что у нее наконец появилась крохотная сестренка, – именно за это девочка стала презирать и ненавидеть свою мать. Потому что, если бы маму не арестовали, то отцу не пришлось бы мчаться в аэропорт, чтобы лететь срочно домой и присматривать за Мелоди, и он остался бы жив, и все прочее в ее жизни мало-помалу уладилось бы, перетекло бы в нечто, хотя бы смутно похожее на нормальную, стабильную жизнь. Ибо, как ни крути, а нормальная стабильность – и уж тем более, когда она жила в сквоте бок о бок с чужими людьми, ведущими странную интимную жизнь, – являлась для нее покамест чем-то призрачным и неосуществимым.

Именно родители, как поняла теперь Мелоди, являются главной опорой нормальной жизни – даже когда сами они далеки от нормальности. Родители – пусть даже отчужденные и конфликтующие друг с другом родители – все равно являются этаким фильтром, сквозь который пропускается перед ребенком весь поток жизни. И именно они, по сути, призваны вылавливать из этой жизни жесткие комки. Когда же ни единого родителя нет, жизнь быстро теряет нужный уклон и направление. Без родителей мир становится слишком замкнутым и узким, чтобы в нем жилось хорошо.

Конечно, Мелоди осталась не одна, за ней приглядывали с десяток людей. У нее были и тетушка Сьюзи, и тетя Мэгги, и Кен, и Грейс, и Кейт с Майклом. Школьные учителя были к ней крайне добры, и даже Пенни, похоже, сочла уже совсем недопустимым издеваться над девочкой, которая за одну неделю потеряла обоих родителей. Ее регулярно навещала приставленная к ней соцработница Беверли. И даже бабушка по отцовской линии приехала на недельку пожить с Мелоди в домике у Сьюзи – причем это был первый случай, как она ступила за пределы Ирландии с тех пор, как двадцать два года назад умер ее муж.

Все теперь пеклись о Мелоди. И даже Сьюзи в каком-то смысле заботилась о ней лучше, чем некогда мама, особенно после того, как Беверли ей объяснила, что фрикасе из утки с виноградом – сказать по правде, далеко не самый подходящий ужин для семилетнего ребенка, что тот вполне бы удовольствовался простым пюре с сосисками. А еще тетушка Сьюзи, похоже, не понимала, что детей надо поощрять к тому, чтобы следить за собой самостоятельно, и потому все делала за Мелоди, включая застегивание обувных пряжек и чистку зубов. Мелоди порой казалось, что ей надо бы сказать тете Сьюзи, что она и так великолепно со всем справится, – но она ничего не говорила, потому что в глубине души ей очень нравилось, что с ней обращаются как с трехлетним ребенком.

И все же, несмотря на это всеобщее внимание и суету вокруг нее, несмотря на то что все взрослые теперь ее всячески опекали и оберегали, Мелоди по-прежнему не чувствовала себя в безопасности. Ей все так же казалось, будто она на цыпочках, вслепую движется вдоль огромной и бездонной пропасти.

И ее все так же тянуло к маме.

Но, увы, доступ к ней был для нее теперь сильно ограничен.

Условное задержание Джейн было отменено после того, как она заявила полицейским, что, как только ее отпустят, она отправится прямиком к Рамсгейту и бросится со скал, и с тех пор она сидела в ожидании суда в следственном изоляторе в Рочестере.

Мелоди, разумеется, ничего не знала о том, что ее мама угрожала суицидом. Как не знала и о том, что Джейн толком и не думала о дочери в промежутках между их встречами, и в основном сидела у себя на койке, вспоминая лишь своих утраченных малюток (причем в эту категорию она включала и Мелоди, прочитав где-то, что в семь лет дитя покидает туманный и слабо оформившийся мир детства и вступает в более ясный и определенный, более жесткий и неуступчивый мир взрослых). И, разумеется, было еще множество вещей, о которых Мелоди не имела и понятия, – эта тьма-тьмущая шестеренок и колесиков, вращающихся в разных потайных уголках бытия, которые все так же воздействовали на все ее существование.

На сегодня Мелоди знала твердо лишь одно: что нынче среда. И что на дворе январь и очень холодно. И что на завтрак у нее было кеджери[15]. И что сегодня вместо уроков физкультуры и естествознания она отправится навестить в тюрьме мать.

Вроде интерлюдии

Жила-была маленькая девочка, и звали ее Мелоди. У нее были длинные волнистые волосы цвета конского каштана и блестящие золотистые глаза. Улыбающаяся и всегда приветливая, она жила в доме на берегу моря со своей мамой Джейн и человеком по имени Кен. Еще у Мелоди был папа, и звали его Джон. Он работал в типографии печатником и жил в Лондоне с художником-гримером по имени Жаклин, с ее дочерью Шарлоттой и с прелестной малюткой по имени Эмили Элизабет, единственной сестрой Мелоди. Временами Мелоди периодически ездила в Лондон пожить немного с ее тамошней семьей и неизменно очень огорчалась, когда ей приходилось возвращаться обратно на побережье – потому что, так получилось, ее мама была не очень счастлива в жизни и не особо баловала Мелоди своими ласками, объятиями и поцелуями. Тем не менее у моря Мелоди все же чувствовала себя счастливой, потому что с ней рядом находился Кен, который был добрым и хорошим человеком, который каждую неделю водил ее в кафе-мороженое и катал в коляске мотоцикла.

Но вот однажды в ее жизни произошло большое огорчение: Джон и Жаклин уехали в далекие края и забрали с собою Эмили, маленькую сестренку Мелоди. Девочка очень тосковала и долгие, долгие дни плакала. А потом случилось нечто такое, отчего Мелоди вновь почувствовала себя счастливой. Мама родила ей новую сестренку. Все вокруг очень радовались этой новорожденной малютке, особенно Кен, – однако Мелоди чувствовала, что что-то здесь не так. Этот младенец совсем не походил на новорожденного. А потом в газетах сообщили, что из коляски, оставленной у газетного павильона, украден маленький ребенок, и тогда Мелоди сразу поняла, что именно произошло.

На следующий день в доме у них появилась полиция, и младенца забрали, а после увезли и маму Мелоди. Потом сообщили, что она очень нездорова и не может вернуться домой, потому что, оказавшись на свободе, может причинить себе вред. Тогда папа девочки решил приехать за ней в этот прибрежный городок и забрать Мелоди с собой в дальние края, однако произошло нечто ужасное: торопясь к дочери, он погиб на скоростном шоссе. И тогда у Мелоди не осталось никого, если не считать странной тетушки Сьюзи.

Через три месяца мама Мелоди предстала перед судом, и ее приговорили два года провести в тюрьме. Больше Мелоди ее не видела.

Следующее, что запечатлелось в ее сознании, – это как она лежит на спине недалеко от горящего дома, и рядом с ней совершенно другие люди, которых она называет мамой и папой.

И все они жили долго и счастливо…