Крест любви. Евангелие от Магдалины - Мариан Фредрикссон

Вдруг Сусанна воскликнула:

– Еда! Нам нужно организовать праздничный обед!

Лидия спустилась и закрыла лавку. Мария последовала за ней, чтобы забрать свой узел со сменой белья и ночной одеждой.

Саломея готовила еду. Жареный ягненок под соусом, каждая пряность в котором воскрешала воспоминания в душе Марии. Такой, точно такой же вкус был у еды, когда они собирались у общего костра вечерами.

В первый вечер они говорили совсем немного, лишь перебросились какими-то фразами, прежде чем лечь спать. О, этот мягкий женский говор, он был так хорошо знаком Марии!

Матрас показался ей жестким, пришлось долго ворочаться, прежде чем она нашла удобное положение. Давненько супруга Леонидаса не спала на полу.

На следующее утро слова рекой полились из уст всех четверых, им ведь так много всего хотелось рассказать друг другу. Сначала говорили о личном, о родных местах, где ничто не изменилось, о детях и внуках и о радости встреч с ними. Мария сидела молча, обдумывая, стоит ли говорить.

– Мой муж: умер месяц назад.

Женщины, заплакав от горя, обняли ее. Их печаль была так далека от практичности Эфросин и выдержки Ливии. Они многое помнили о Леонидасе, говорили о том дне, когда он появился в Капернауме, какой он был высокий, открытый и добрый.

– У него был замечательный смех, – сказала Лидия. – Я помню, он всех за собой увлекал, даже Симона, который, так заботился о том, чтобы выглядеть достойно. Даже зилотов – наше несчастье.

Они умолкли.

– Я так и не поняла, что произошло, – сказала Мария.

– Подождем «до завтра. Будет Шаббат, и мы сможем весь день посвятить воспоминаниям. Мы прочли копии твоих записей, но у нас тоже есть что-то подобное, Лидия годами этим занималась Пока мы работаем в лавке, ты можешь их прочесть, – предложила Саломея.

– Спасибо.

И пока женщины наводили порядок в доме и лавке, делали в городе покупки к завтрашнему дню, Мария сидела за кухонным столом и читала. Во многих деталях их с Лидией записи расходились, но самое важное было в том, насколько одинаково они воспринимали слова Иисуса и Его поступки. Мария была не так одинока, как предполагала.

Весь следующий день они сравнивали тексты. Работа приобретала значительность, факты словно получали подтверждение. Лидия говорила о непредсказуемости памяти:

– Иногда воспоминание приходит во сне. Я вижу свет над морем или чувствую аромат цветка. Очень редко возникает отчетливое изображение и фигура, которая что-то говорит. Но все это напоминает о какой-то картине. Когда я просыпаюсь, то стараюсь прояснить ее. Я напрягаю память, но остается неуверенность: что я вспомнила, какие детали, что пытаюсь объяснить?

Мария кивнула, она понимала. Но старая Сусанна со смехом сказала:

– У вас чересчур живое воображение. Я помню то, что помню, и могу вернуться в прошлое, когда захочу, подняться по лестнице к дому в Капернауме, увидеть ржавый засов или постоять минуту и послушать доносящийся с озера юный голос.

– Это просто потрясающе! – восхитилась Мария. – И ты можешь это сделать, когда захочешь?

– Нет. Лучше всего это получается, когда воспоминание связано с горем. Я вижу каждый камень Голгофы, каждую деталь.

– Значит, тебе сложно вспомнить именно счастливые моменты? – спросила Саломея.

Сусанна кивнула.

– Это странно. Ведь ты была самой веселой из нас, – удивилась Мария.

В этот раз тишина установилась надолго. Саломея отправилась за абрикосовым соком. Мария в задумчивости наблюдала за тем, как женщина накрывала на стол.

– Ну а ты, Саломея? Как ты все помнишь? У тебя ведь была самая светлая голова.

– Не у меня, а у тебя.

– Неправда. У тебя был ум, а у меня – здравый смысл.

Они рассмеялись. Саломея ответила:

– Первые годы после смерти Иисуса у меня были ясные и отчетливые воспоминания обо всем, что он говорил и делал. Но потом в христианских общинах стали создаваться мифы о Воскресении, об ангелах у гроба, о его матери, якобы родившей от Святого Духа. Они даже нашли звезду над Вифлеемом…

Она помолчала секунду.

– Они говорят и говорят, эти апостолы, а кто я такая, чтобы утверждать, что они неправы, а я права? Меня охватила такая неуверенность…

Женщины кивнули, они чувствовали то же самое.

Лидия поднялась во весь рост и веско заявила:

– Я верю в сказки, истории о богах и чудовищах, колдовстве и чудесах, ужасных морских зверях и ангелах, но, когда кто-то утверждает, что все это есть на самом деле, что все это происходило в нашем мире, я теряю веру.

Остальные удивленно смотрели на нее, но Мария поняла.

– Ни у кого из нас нет ответа: кто мы и в чем наше предназначение, – сказала Сусанна.

– Я считаю, Мария была права, когда написала, что Он был для нас слишком велик. Но есть множество людей, у которых на все готов ответ. Петр, Варнава, Павел – только некоторые из них.

Голос Саломеи оставался мягким, но глаза вспыхнули гневом. Сусанна поджала губы и пробормотала:

– Что ты имеешь в виду?

– Что никто никогда не слушает женщин.

Все молчали, зная, что это правда.

– Нужно же что-то с этим делать. Хватит уже, – согласилась Лидия.

Тогда Мария рассказала о христианской секте, отмежевавшейся от учения апостолов.

– Я присутствовала на богослужении гностиков…

Она описала, как перед службой тянули жребий, как проповедовала женщина и что она говорила.

– Я была под покрывалом, закутанная в черное. Все годы, проведенные в Антиохии, я боялась быть узнанной. Вы понимаете, как я разволновалась, когда эта женщина стала цитировать мой разговор с Петром в доме человека с кувшином. Слово в слово, – сказала Мария, и удивление звучало в ее голосе. – Тогда я поняла, что слова живут собственной жизнью. И обладают властью.

Женщины слушали в волнении и большом удивлении и теперь молча сидели и обдумывали ее слова. Наконец, Саломея сказала:

– Мне кажется, важно оставить наши собственные свидетельства.

– Да, – согласилась Мария и рассказала им свой план.

На пути из Антиохии она говорила с приемной матерью. Эфросин была с радостью готова им помочь. Между двух зеленых холмов, на обширном участке у Коринфской бухты, они могут построить дом. Библиотека, спальни для каждого и большая кухня.

– Это замечательно, – заключила она.

– А деньги?

– Мы же Его ученики, сделаем, как Он учил. Сложим наши средства в общую кассу и поделим на всех.

– Но мы мало что можем предложить…