Неоднажды в Америке - Светлана Букина

Только вот на галатей ей не везёт: как поживёт с таким, так что-нибудь на поверхность-то и вылезет; не зря все эти горе-любовники столько времени одни были. Характер, небось, тот ещё. Леночка о причинах скромно умалчивает, да всё ж ясно. Она вообще в этом плане молодец: никогда о своих бывших ничего плохого не говорит. Они просто исчезают из её жизни. Леночка грустнеет, беспокоится: «Ах, как же он без меня теперь, опять один…» Мы ей сочувствуем и утешаем как можем. Удивительно, казалось бы, все эти ребята молиться на неё должны. Она ведь такая терпеливая с ними, такая мягкая, это ж как нужно её достать, чтобы она ушла! Ничего, Гриша не такой, он-то своё счастье оценит. Он точно в её вкусе. Я уже предвкушаю их встречу…

Она начала встречаться с ребятами, как другие начинают курить: так принято; все вокруг это делают; и не нравится, а будешь. Ей и не нравилось. Завистливые взгляды подруг и внимание парней приятно щекотали самолюбие, а больше в этих свиданках ничего хорошего не было. Бойкая и красивая, Леночка не страдала от недостатка ухажёров. Сначала был Вадик, потом Витя… Леночка всё ждала это, дрожи в коленках, потных ладошек, ёкающего сердца, бессонных ночей, чего-то романтического, а оно все не приходило. Жаловаться было не на что. Симпатичные, уверенные в себе парни, неглупые, любовники прекрасные, всё хорошо, только… скучно.

Школа, институт, один роман, другой, третий, кто-то из подруг уже замуж повыходил, кто-то собирался… Леночка начала бояться, что с ней что-то не так, что она не способна на серьёзное чувство. Лёгкие романы оставляли ощущение пустоты, а настоящее всё не попадалось. Она почти отчаялась и на какое-то время перестала встречаться с мужчинами.

Когда Лена была на третьем курсе, в общежитии института случился пожар. Маленький такой пожар, и потушили быстро, но один парень из их группы полез вытаскивать личные вещи и здорово обгорел. Спалил лицо, правую руку и часть туловища. Выжить выжил и даже здоровье восстановил, провалявшись пару месяцев в больнице, но изуродован был основательно. Когда он вернулся в институт, на Лёню было страшно смотреть. Ребята и не смотрели, отводили глаза. Впереди была сессия, пропускать год Лёня не хотел и вовсю занимался, одалживая конспекты у всех подряд. У Леночки был лучший в группе почерк, к тому же она была прирождённой отличницей, исправно ходила на лекции и предпочитала заниматься в течение всего семестра, а не сходить с ума во время сессии. Короче, Леночка взяла над Лёней неофициальное шефство.

До пожара они существовали в параллельных мирах и мало общались. Не её тип. Да и она скорее всего не его. Теперь же что-то неуловимо изменилось у Леночки в душе: шрамы притягивали, манили, казались панцирем, под который очень хотелось залезть. Когда она дотронулась до него в первый раз, Лёня вздрогнул, отодвинулся и забормотал что-то про не-надо-меня-жалеть, но Леночка проявила упорство, продолжала осторожно трогать шрамы, сбивчиво говорила, что совсем-совсем его не жалеет, что он ей всегда нравился, а уж теперь, когда она узнала его поближе, тем более, и вообще, ожог – это такая ерунда… Они как-то неловко целовались, у Лёни дрожали руки, он бормотал, что всё забыл и зачем он ей такой нужен, Леночка шептала, что нужен, нужен, вот именно такой, никакой другой. Потом они лежали рядом; Лёня гладил её щеку и говорил, что не надеялся уже, что на него кто-то позарится. Леночка заметила слезу в уголке его глаза и вдруг испытала это– восторг, экстаз, полунаркотическое опьянение. Сердце бешено стучало. Она сделала кого-то счастливым! Если бы не она, не было бы у него никого. Уж такой-то девушки точно не было бы. Она так ждала этого чувства…

* * *

Они встречались уже три месяца. Лёня заметно повеселел, вышел из депрессии и прекрасно сдал сессию. Ребята в группе сначала удивлялись, а потом привыкли: любовь – значит любовь. И глаза перестали отводить. Лёня был счастлив, Лена тоже… сначала. Лёня уже не захлёбывался от восторга, заключая её в объятия; он привык к своему счастью и просто тихо светился изнутри. Не дрожали руки, не блестели в глазах слёзы, не шептали что-то сбивчиво губы. Им было хорошо вместе, но это ушло, и Леночке было грустно. Ей нравилось чувствовать себя жерственницей: красивая, умная, пользующаяся успехом, она встречается с… таким, но взгляды прохожих начали слегка утомлять, родители были в ужасе, а подруги не понимали. Тем не менее о том, чтобы оставить Лёню, Леночка и помыслить не могла. Он же с ума сойдёт!

Она увидела Женю на дне рождения приятеля и улыбнулась про себя: карикатура еврея из антисемитской брошюрки, некая гремучая смесь Мартова, Свердлова и Троцкого, только нос в два раза длиннее и всё лицо покрыто экземой. Угловатый, не знает куда руки девать – ну и зрелище. Лёни в тот вечер с ней не было, и Леночка решила поговорить с молодым человеком. Тот оказался умным и интересным парнем, но явно не знал, как истолковать внимание к себе красивой самоуверенной девушки. Он стеснялся, неловко улыбался и очень удивился, когда Леночка под благовидным предлогом обмена дисками и книгами попросила у него телефон и дала свой.

Женя позвонил первый. Они встретились, долго говорили о литературе и музыке. Леночка смотрела на Женю восхищёнными глазами, жаловалась, что все парни вокруг скучные и необразованные, сетовала на отсутствие родной души и понимания в жизни. Женя застеснялся ещё больше и скоро ушёл, но вскоре позвонил опять, они снова встретились. Правда, как только Леночка до него дотронулась, Женя густо покраснел, неловко вскочил и поспешил ретироваться. Нечто подобное повторилось ещё несколько раз. Каждый раз Леночке удавалось продвинуться всё дальше, но заставить Женю расслабиться и принять неизбежное она не могла никак.

– Неужели ты меня совсем не хочешь? – не выдержав, спросила в лоб Леночка после пятой попытки.

– Я… я хочу, но я тебя разочаровать не хочу, – промямлил Женя.

Он оказался девственником, да ещё с неудачным предыдущим опытом, когда женщина со смехом выкинула его из постели после неловкой первой попытки. Леночке пришлось проявить чудеса терпения и понимания и по двадцать раз повторять, что она совсем не разочарована, что всё хорошо, надо вот так и вот так, да нет, глупенький, вот так… Наградой ей была счастливо-блуждающая улыбка Жени и это, накатившее тёплой волной, придающее смысл жизни. Она опять подарила кому-то счастье!

Женя расцвёл. Появилась уверенность в себе, ушла болезненная неловкость, даже экзема пропала. Только вот встречаться с двумя мужчинами одновременно становилось всё тяжелее. Леночка мучительно соображала, кто переживёт её уход легче, и решила, что Женя. К тому же Лёню она каждый день видела на лекциях.

Она долго и сбивчиво объясняла Жене, что не готова развивать отношения, что поторопилась и что, возможно, им стоит отдохнуть друг от друга. Нет, нет, другого мужчины нет, и вообще дело не в нём, а в ней, он должен понять…

Женя закатил истерику. Он не желал смириться с судьбой, рыдал, размазывая слёзы по лицу, ползал на коленях и умолял остаться. Потом ушёл домой, там лёг лицом к стене и пролежал так три дня, отказываясь от еды. Женина мама звонила Леночке и умоляла прийти, иначе мальчик умрёт, ну нельзя же так, в конце концов, есть же у неё сердце. Леночка не выдержала напора и вернулась. И получила объятия, рыдания, секс взахлёб, благодарности и вновь это.