Танец с граблями - Маргарита Южина

Кауров повел огромными плечами, будто замерз, и так же просто согласился:

– Конечно, зря. Это я понял, пока тебя ждал. Теперь я знаю – ты не идешь домой, потому что там я. Я слишком нахально лезу в твою личную жизнь.

«Ты слишком нахально в нее НЕ лезешь! Сколько же можно!» – хотелось крикнуть Кире, но она вспомнила благородные старинные фильмы и сказала совсем другое:

– Да, я не пришла из-за тебя. Я не могу жить в одной квартире с человеком, которому перестала доверять. Прости.

– Да ничего, – пожал плечами Кауров, поднялся и быстро сбежал вниз.

Кира так и осталась стоять. Потом она услышала, как от подъезда отъезжает машина, и поняла – больше Каурова она не увидит. Ни у себя дома, ни в подъезде – нигде! В горле вдруг стало так горячо, что Кира даже открыла рот, но легче не становилось. Стало еще горше, когда Кира зашла домой и не увидела Босса. Правильно, Кауров же насовсем ушел, собака – его, вот он и забрал пса, чтобы потом не возвращаться.

– Киррочка! Нищета! Киррочка, ты лучше всех! – ходил Архип возле хозяйки. Теперь, без друга, он чувствовал себя одиноким и не отходил от Киры ни на шаг.

– Ладно, – взяла Кира его на руки. – Ты не горюй. Мы сначала найдем Димку, а потом придем к Каурову с повинной головой и скажем, что нам без него и Босса больше никто на свете не мил. Точно?

Попугай, будто бы в раздумье, почесал лапой клюв.

– Ну что ты? Честное слово, сходим. А ты думаешь, что у него за это время другой попугай появиться может? Да ну, такого красавца, как ты, больше нигде не сыщешь.

Неизвестно, кого больше успокаивала Кира, скорее всего, она никогда бы так и не отважилась заявиться к Каурову, но на душе у нее стало полегче. А после того, как она выпила чашечку кофе, и настроение вовсе поднялось.

– Архип! Ты посмотри на меня! Я же похудела килограммов на семь! Мне не в чем выйти, давай-ка будем перешивать мои юбки!

Кире действительно уже не в чем было выйти на работу – юбки сползали на бедра, брюки некрасиво обвисали, да что там брюки! Сама Ирочка сказала, что она похудела, а Ирочка Петрова никогда и никому просто так комплимента не скажет! Значит, нельзя терять времени – надо хоть что-то ушить, или сшить по своей обновленной фигуре.

Кира вытащила старые ткани, которых у нее еще со старинных времен была полная наволочка, и принялась выбирать, какую же юбку ей сотворить. В голове сразу нарисовалось несколько десятков совершенно фантастических фасонов, однако они вместе с Архипом решили, что лучший вариант – прямой, классический.

Кира уже подшивала низ, когда вечером к ней ворвалась Маша. Она была не в обычном халате и шлепанцах, а почему-то наряженная в шубу, из-под шапки выбивалась кудрявая прядь, а сама подруга пылала решимостью.

– Собирайся! – сурово крикнула она, словно начался пожар. – Я его нашла, этого кровопивца! Я его отыскала! Сама! Одна!

Кира собралась мгновенно, так быстро она не одевалась еще никогда в жизни. Конечно, если Маше удалось найти его, этого отъявленного преступника, того, о ком Кира вспоминала с дрожью, разве можно возиться!

Они неслись по вечерней улице, и прохожие оборачивались им вслед. Почему они не взяли такси?

– Нам далеко бежать? – устав, спросила Кира.

– Нет, сейчас… за этот… угол завернем… а там уже и общага, – как паровоз пыхтела Маша. – Ой, подожди… дай отдышаться! Сей… час… не беги…

Она прислонилась к ограде какого-то учреждения и попыталась успокоить дыхание.

– И как тебе удалось его выследить? – спросила Кира, пользуясь случаем.

– Да так… Прибежала ко мне Любка… она в соседнем контейнере работает… Ну и говорит… Я, дескать, твоего Толика сейчас… в магазине с какой-то кралей видела – они водку брали. Ну, ты же знаешь Любку! А, ты не знаешь Любку? Короче, это такая баба классная, она если увидит чьего-то мужика с чужой бабой, обязательно выследит. И здесь тоже – проследила, посмотрела, куда они пошли, а потом мне и сообщила. А я уже – к тебе! Не могу же я одна на Толькину любовницу с кулаками кидаться, мне группа поддержки нужна! Я без поддержки-то замолочу ее до смерти, кто же меня останавливать будет?

Кира, кажется, что-то начала понимать.

– Подожди-ка, так это мы что – к любовнице твоего Толика мчимся, что ли?

– А то куда же? – в свою очередь удивилась Маша.

– Ну, ты даешь! Я думала, ты преступника нашла, понеслась тебе помогать его задерживать, а ты.

– Ой, Кира, да ты прямо, как маленькая! Скоро со своими преступниками свихнешься совсем! А чем тебе мой Толик не преступник? Ну да, меня он еще не убил, потому что слабо ему меня завалить, зато мою любовь… Кира… он… мою любовь… растерзал… задушил. четвертовал даже! – Маша начала реветь и, похоже, успокаиваться не собиралась.

– Ладно, пойдем, все равно уже почти пришли. Только, Маша! Я тебе сразу говорю – веди себя прилично!

– Хорошо, – согласилась Маша и мигом перестала рыдать. – Я ей только морду набью, и все. Ты не бойся, я прилично…

Нет, «прилично» бить морды Маша явно не умела. Сначала подруга ворвалась в общежитие и, могучей ручищей отстранив бабушку на вахте, прорвалась на второй этаж. Там она уверенно добралась до комнаты под номером двадцать восемь и застучала в дверь кулаком, точно кувалдой.

– Открывай! Сучка крашеная, открывай!

Кира чуть не провалилась от стыда на первый этаж. Маша продолжала молотить по двери и, возможно, выбила бы ее ко всем чертям, но «сучка крашеная» все же отважилась выйти.

Кира потеряла дар речи! Это была Лидка – официантка из «Лукошка»!

– Что вам все время от меня нужно?! – по привычке кокетничала она, нервно поправляя волосы и ощупывая пуговицы на кофте. При этом она смотрела исключительно на Киру.

– А вы тут как?.. – растерянно залепетала Кира, в то время как Маша, не рассуждая о высоком, вцепилась кокетке в волосы.

Та заорала совсем не кокетливым, хриплым криком и вцепилась в Марию. Однако справиться с разбушевавшейся обманутой женой ей оказалось не под силу.

– У… бе… рите от меня эту сумасшедшую! – верещала она на одной ноте, но подойти к Маше никто не решался. Хотя и было кому – из многих дверей уже торчали любопытные лица и с интересом ждали, чем закончится потасовка.

– Маша! Прекрати немедленно! – потащила Кира подругу прочь. – Маша! Ты что, не видишь? Это же не она!

С трудом, но Мария все-же отцепилась от Лидкиных кудрей и уставилась на Киру:

– Как – не она?

– А так! Ты перепутала! Это не Толькина любовница, а моя… это свидетельница моя, по нашему делу проходит, – зашептала Кира в потное Машкино ухо. – Нам ее допросить надо. А твой у какой-то другой клуши! А еще вернее, сидит сейчас твой благоверный в чьем-нибудь гараже, хлебает пиво и думает, как бы ему покрасивее к тебе вернуться.