Замужество мисс Монктон - Хелен Диксон

— Вы располагаете огромными средствами. Действительно, я хотел жениться на вас из-за денег, которые должны были перейти к вам после кончины вашего отца. К несчастью, в Индии мои дела пришли в упадок, так что я считаю вполне естественным обратиться к вам за деньгами. Дайте их, и я обещаю, что больше не буду вас беспокоить.

Разгневанная его наглостью, Мария не дрогнула перед его нескрываемой угрозой и даже позволила себе презрительно усмехнуться.

— И на какой же срок? Пока не закончатся эти деньги? — Генри злобно сощурил глаза, побагровел, и она поняла, что жажда денег заслоняет от него все остальное. — Мысль, что вы желаете получить вознаграждение за так называемые напрасно потраченные на меня годы, достойна презрения. Вы озабочены только тем, сколько можете заработать на нашей помолвке. Я не намерена участвовать в вашем обогащении. — Она подошла ближе и отчетливо произнесла: — Вы ровным счетом ничего от меня не получите.

Пораженный ее твердостью, Генри понял, что это не пустые слова. Желая лишить ее присутствия духа, он улыбнулся, не догадываясь, какое отталкивающее впечатление произвела на Марию эта улыбка в сочетании со злобно прищуренным взглядом.

— У вас жестокое сердце, Мария, но денег вы мне дадите. Знаете, вы почти заставили меня пожалеть о моем прошлом поведении. Вы оказались такой красавицей. Ни один мужчина не в силах устоять перед вашим очарованием. — Он обвел ее похотливым взглядом с ног до головы, как скупой и расчетливый покупатель, осматривающий выставленную на продажу лошадь.

В глазах Марии вспыхнуло негодование — он будто раздевал ее своим наглым взглядом, неуклюже подходя ближе. Он нагнулся к ней, но она отшатнулась и проговорила сквозь стиснутые зубы:

— Не прикасайтесь ко мне. Не приближайтесь, вы омерзительны!

Злоба, копившаяся в гнусной душонке Генри с момента ее отказа, вскипела, как вулкан, и бросилась ему в голову, так что он видел Марию будто сквозь красный туман ярости, считая ее причиной всех своих бед.

— Омерзителен, говорите? Я покажу вам, каким омерзительным я могу быть!

Мария шагнула назад, внезапно испугавшись последствий своего выпада.

— Если вы хоть пальцем меня коснетесь, я закричу! Меня услышат слуги.

Генри внезапно накинулся на нее и, не дав ей издать ни звука, схватил за горло, выкрикивая бессвязные проклятия и обвинения, встряхивая ее, как тряпичную куклу.

Они не слышали, как распахнулась дверь, не слышали гневного окрика, стука сапог по полу.

Чарльзу удалось освободить Марию, затем он с силой ударил Генри в челюсть, одним ударом уложив его на пол, — тот рухнул с глухим стуком, как громадное дерево, и неподвижно замер.

Чарльз подхватил Марию и уложил ее на диван. На шум прибежала одна из служанок, не заметив растерянно остановившуюся на пороге молодую девушку, во все глаза смотревшую на ее хозяйку. Озабоченно поглядев на девушку, Чарльз велел горничной приложить к горлу Марии холодный компресс. Он был рад, что рискнул переправиться по хрупкому, ненадежному мосту, несмотря на опасения, что в любую минуту он может обрушиться, радовался, он поспел как раз вовремя, когда, узнав карету Уинстона, тотчас вбежал в дом.

Чарльз с болью смотрел на Марию — женщину, которую любил больше самой жизни. Увидев вцепившегося ей в горло Уинстона, он готов был убить его. И даже сейчас, глядя, как этот заплывший жиром негодяй медленно поднимается на ноги и трясет огромной, как у медведя, головой, а на скуле у него уже багровеет громадный синяк, он боялся, что снова сорвется.

С трудом глотая воздух, Мария приходила в себя. Густые длинные ресницы ее дрогнули, она растерянно огляделась, затем взгляд ее уперся в наклонившегося к ней Чарльза.

— Чарльз?! — осипшим голосом прошептала она. Лицо его с одной приподнятой бровью плыло перед нею, будто в тумане, светло-голубые глаза улыбались, и боль в ее груди и в горле сразу утихла. Вы…

— Вам уже лучше? — заботливо спросил он.

— Чарльз… Это был Генри, — горестно прошептала она. Заметив какое-то движение, она посмотрела в ту сторону и испугалась, увидев своего оскорбителя. — Он еще здесь!

— Я вовремя появился, Мария. Больше он не причинит вам зла. Постарайтесь успокоиться.

— Нет, я не успокоюсь, — глухо воскликнула она. — Я не успокоюсь, пока этот… мерзавец не уберется вон из моего дома. — Она слабо указала пальцем на перекошенное от злобы лицо Генри, который пожирал Чарльза взглядом, полным неугасимой ненависти.

— Как вы посмели осквернить этот дом своим присутствием?! — в гневе обрушился на него Чарльз. — Как посмели напасть на Марию?! Вы напрашиваетесь, чтобы вас опозорили поркой! Только приблизитесь к ней еще раз — и я убью вас! А теперь убирайтесь вон, пока я не передал вас властям или не вызвал на дуэль. И будьте уверены, Уинстон, на этот раз я не стану стрелять в воздух.

Тяжело дыша, с выпученными от ярости глазами, Генри шагнул к нему.

— Я уйду, Осборн! Будьте вы прокляты! Предоставляю вам наслаждаться друг другом, хотя вы провели вместе уже столько времени, что наверняка делали это не один раз.

Взбешенный, Чарльз налетел на него, сбил с ног, и они покатились по полу, зацепив и перевернув маленький столик. Слишком благородно воспитанный, чтобы затевать драку, на этот раз он не утерпел и поднял руку на негодяя, посмевшего оскорбить Марию.

— Чарльз! — Мария с трудом встала с дивана, по-прежнему не замечая девушку, испуганно съежившуюся у дверей, и попыталась разнять мужчин, но те дрались за одну женщину, как разъяренные псы, оскалив зубы, с глазами, налитыми кровью, забыв обо всем, кроме жажды убийства.

— Чарльз! — в отчаянии крикнула она снова. — Да прекратите же!

Вбежали слуги и через мгновение растащили мужчин в разные стороны. У Генри по лицу текла кровь из раны, которую еще не было видно. Освободившись от противника, он пятился к двери, с ненавистью глядя на Чарльза и готовый снова ринуться в драку, но тот уже успокоился.

— Вон отсюда, — с презрением сказал он. — И не вздумайте снова здесь появиться!

Без лишних слов, опасаясь, чтобы его не привлекли к ответу за покушение на убийство, Генри поспешил выйти и, спотыкаясь, побрел к ожидающему его экипажу. Погода ухудшилась, к сильному дождю прибавился ветер, ударявший ему в лицо. С бранью Генри приказал кучеру гнать лошадей во весь опор, и, не обращая внимания на садовника, который бежал к ним и кричал что-то про мост, с трудом поднялся по лесенке и забрался внутрь кареты. Послушный кучер дико хлестнул лошадей, и Генри упал на сиденье, когда карета резко рванулась вперед, разбрасывая гравий из-под колес.

Подъехав к мосту через реку, превратившуюся в бурный стремительный поток, кучер изо всех сил натянул вожжи, пытаясь сдержать лошадей, но было уже поздно — на полном ходу карета вкатилась на деревянный настил моста. Мост, опоры которого уже были расшатаны могучим напором воды, трещал и зловеще раскачивался.