Нецензурное убийство - Марчин Вроньский

Они ехали мимо все боле высоких домов, втиснутых между небольшими заводиками, дорогу пересекали короткие улочки, обрывающиеся через десяток метров и ведущие прямо в картофельные поля. Наконец слева показались более широкая улица Новый Свят и железнодорожная ветка. «Пежо» оставил их далеко позади, зато привокзальный комиссариат был близко. Фары такси уже заглянули в глубь виадука под полотном, высветили мощные опоры, выложенные керамической плиткой, и тут внезапно они увидели справа несколько бегущих фигур. Из темноты Гарбарской, с дрожжевой фабрики зазвучали выстрелы, одна из пуль чиркнула по брусчатке. «Фиат» занесло.

— Задели? — Младший комиссар схватил таксиста за плечо.

— Курва, а я что, знаю? — выдохнул Флорчак.

Не успел он затормозить, взвизгнув покрышками, как Зельный выскочил на ступень авто и выстрелили в воздух.

— Стоять, полиция! — Он нацелился в одну из теней, промелькнувших в свете фар. — Стой, стрелять буду!

Зыга выскочил из машины, отбежал на пару метров, нажал на спуск, но опоздал; пуля с пронзительным писком отрикошетила от забора дрожжевой фабрики. Бандиты были уже по ту сторону ограды.

— Там, пан начальник! — указал рукой Фалневич.

По Быхавской к ним бежали двое полицейских. Старший снимал с плеча винтовку, младший задул в свисток.

— Следственный отдел, младший комиссар Мачеевский! — крикнул им Зыга. — Вызовите подкрепление. Мы преследуем подозреваемых в убийстве.

— Мы из Двойки, — тяжело дыша, проговорил старший, подбежав к такси. — Бегом, Янек! — приказал он младшему. — Это рядом, пан… пан комиссар…

— Вы что, сдурели?! Фалневич, займись! — крикнул Зыга и двинулся вдоль забора.

— В железнодорожный комиссариат, живо! — заорал агент. — В служебном порядке им захотелось!

Младший полицейский вернулся, начал взбираться на насыпь. Неуклюже перескочил через пути и исчез во мраке.

— А вы — за мной! — приказал Фалневич старшему постовому, снимая с предохранителя револьвер.

И тут он увидел, что Флорчак вытаскивает из-под сиденья увесистый гаечный ключ и тоже направляется в сторону дрожжевой фабрики.

— А вы куда? — выдавил удивленный агент.

— А что, я один тут стоять должен как дурак? — возмутился таксист. — Они мне кузов продырявили.

— Именно так, пан Флорчак, стой тут как дурак. Не то мне шеф ноги поотрывает.

Сыщик бросился в глубь Гарбарской. Из-за ограды до него донеслись звуки двух выстрелов, но никто не закричал и не упал. Одна из досок забора была отодвинута. Участковый как раз протискивался в щель. Агент посмотрел сначала в отверстие, потом на свое брюхо, спрятал оружие и ухватился за край забора. Услышал резкий звук рвущейся ткани и отлетевшей пуговицы.

— Холера! — буркнул он, подтягиваясь на руках.

Мачеевский сидел на корточках в нескольких метрах от ограды у поставленного на кирпичи прицепа без колес. Зельный, чуть высунувшись с другой стороны прицепа, наблюдал территорию. Участковый как раз вылезал из дыры в изгороди, опираясь на винтовку.

Фалневич пару раз глубоко вздохнул и перекинулся через ограду. Приземляясь на неровной брусчатке, покрывавшей фабричный двор, краем глаза заметил блеск выстрела из-за угла нового цеха ректификации. Зельный и младший комиссар ответили огнем. Бандит, однако, успел скрыться.

— Найдите телефон! — скомандовал Зыга участковому, когда тот добрался до них. — Он может быть там, в администрации, — и указал на здание, примыкающее к Быхавской.

Полицейский, кивнув, побежал.

— Ниже голову! — крикнул ему вслед Зельный.

Однако тот, очевидно, заметив какое-то движение с другой стороны фабрики, выпрямился, как на стрельбище, и приложил винтовку к плечу.

— Пригнись! — заорал Мачеевский.

Слишком поздно. Раздался выстрел, участковый выпустил оружие и, скорчившись, свалился на землю.

— Курва мать! — рявкнул младший комиссар. — Прикройте меня.

Через минуту все трое уже склонились над лежащим. Он держался за бок, перебирая ногами, как будто ехал на невидимом велосипеде, и причитал:

— Господи Иисусе, Господи Иисусе!..

Свет дальнего фонаря тускло отразился в открытых дверях старой фабрики. Они услышали скрежет взломанного замка, скрип петель и грохот. Зыга прижал раненого к земле. Ощупал рану.

— Обыкновенная царапина, — констатировал он. — Идем. Есть у кого-нибудь фонарик?

— Мы ж на бал собирались… — пробурчал Зельный.

— Ладно, потанцуем в потемках.

Они побежали, пригнувшись, вдоль здания, останавливаясь у каждого из трех подвальных окошек, отделявших их от ступеней главного входа. Фалневич миновал платформу свисающей с крыши грузовой лебедки, подскочил к краю крыльца, огороженного металлическими перилами, и прицелился вверх, в сторону двери. Зельный и Мачеевский пронеслись мимо него и вскочили на лестницу с другой стороны. Младший комиссар первым заглянул внутрь.

Прямо напротив он увидел какую-то большую и темную форму. От двух других, стоящих чуть дальше справа, отражался свет фонарей с Быхавской. Он узнал стальной чан, служивший, очевидно, для размножения дрожжей. Этот весьма полезный процесс возмутил бы любого самогонщика, поскольку основывался на столь интенсивном кормлении и аэрации невидимых невооруженным глазом грибов, что вместо того, чтобы производить алкоголь, они занимались исключительно собственными потребностями. Сейчас, на рассвете, чаны стояли как мертвые.

Зыга проскользнул поглубже в зал и прижался к стене. Зельный подскочил к первому резервуару, выставив вперед руку с револьвером. Фалневич был уже в дверях. Они прислушивались.

Внезапно щелкнули рубильники, и полицейских ослепил резкий блеск. Свет разлился по всему залу, чаны отражали его, как линзы, били в глаза, словно лампа на столе следователя.

Младший комиссар опустился на колени и прицелился вслепую. До него донесся звук выстрела, но пуля лишь ударилась о металлическую крышку какого-то чана, зазвенело разбитое рикошетом окно. Прошло несколько секунд, прежде чем к Мачеевскому вернулось зрение и он смог различить силуэты людей. Он перекатился по бетонному полу, пропитавшемуся легким запахом солода, кислоты и этанола. Прогремело шесть выстрелов с разных сторон, но ни один бандит не попал. Хоть они и были к этому готовы, лампы ослепили их так же, как и агентов.

«Кто-то из них здесь работает или работал», — понял Зыга.

Выхватил взглядом высокую фигуру в светлом пальто, которая исчезла в двери на лестничную клетку.

— Там! — воскликнул он. Поднялся на колени и выстрелил.

Поздно — беглецу удалось уйти. Мачеевский поднялся, но тут с грохотом отворились раздвижные ворота в соседнее помещение. Зыга увидел три дула.

— Ложись! — закричал он своим агентам, которые уже двинулись к лестнице.