Сад зеркал - Дмитрий Самохин

Гномы согласились, что это были справедливые слова, что Рурин действительно повел их в добрый поход, что удача его велика и, без сомнения, распространяется на всех, кто вышел в море на его корабле. Ибо те трое, что погибли в сражении, получили хорошую смерть и забрали с собой куда большее число противников, а об оставшихся двоих сожалеть не стоит: раз уж они выпали спьяну за борт, значит, так было угодно морским богам.

Придя таким образом к согласию, гномы вскрыли новый бочонок пива и стали обсуждать, как они будут воплощать в жизнь задуманное.

* * *

Чествовать Глевэля Сильного многие эльфы принялись с раннего утра, потому к полудню, когда начались гуляния в праздничном коло, гости были уже основательно пьяны. Утратив медлительность движений и вычурность речи, свойственные им в обычные дни, эльфы плясали, пели и хохотали, словно какие-нибудь люди. Они размахивали кубками с вином, и сладкие брызги летели во все стороны, привлекая летучих насекомых, но никто не огорчался по этому поводу: все были слишком пьяны и веселы, чтобы обращать внимание на что-то столь мелкое, как муха или пчела.

Повсюду стояли яркие шатры и прилавки торговцев, показывали своё искусство фокусники и музыканты, пахло сладостями и жареным мясом, в избытке приготовленными для гостей. Отовсюду звучали крики зазывал, взрывы смеха, музыка и голоса гуляющих, а также звуки несерьезных потасовок там и сям. Наиболее трезвые эльфы состязались в стрельбе из луков или пытались взобраться на политый маслом столб, на вершине которого был закреплен приз – плечная накидка из меха северных белок. Каждый, кто выходил поражать мишени на стрельбище или карабкаться на масляный столб, был встречаем ободряющими криками собравшихся и советами – как лучше действовать, чтобы достигнуть желаемого. При этом никто из советчиков не торопился испытать собственную удачу, предпочитая наблюдать за потехой со стороны.

Ветер далеко разносил все эти звуки и запахи, призывая всякого, кто еще не присоединился к гуляниям, сделать это как можно быстрее. И эльфы, везущие клетку с пляшущим медведем, были довольно мрачны духом, поскольку выезд сильно задержался, а это отдаляло момент, когда им удастся исполнить свою работу и стать частью весёлого праздника, выпить кубок-другой вина в память о подвигах Глевэля Сильного и предаться прочим развлечениям.

– Наш поезд выглядит почти столь же внушительно, как если бы мы везли на гуляние одну из дочерей конунга, – промолвил вполголоса один из медвежачих, и другой согласился с ним.

Помимо медвежачих, эльфов было восемь: один возница и семеро охранников, что ехали верхом рядом с возком и позади него. Никто из них не ожидал каких-либо неприятностей по пути и никто не понимал, отчего конунг велел держать клетку накрытой тканью и бдительно следить за дорогой. Двор конунга находился недалеко от праздничного коло – его было хорошо видно после спуска с холма и поворота дороги, так что подготовка медведя к этой поездке заняла значительно больше времени, чем требовала сама поездка. Сам Айгонэль собирался появиться на празднике позднее, поскольку эльфы считали, что конунгу не подобает пить вино до полудня. Тогда же, после полудня, и должно было состояться представление с медведем.

Все мысли медвежачих занимало предстоящее выступление: они не были вполне уверены, что своенравный зверь охотно спляшет перед публикой, но всё же рассчитывали, что он покажет пару трюков, даже если будет пребывать в сварливом настроении.

Когда возок находился на полдороге к праздничному коло, в таком месте, где от двора конунга его закрывал холм, на дорогу, пошатываясь, вышел молодой гном. Был он выше большинства своих собратьев и одет как северянин, за спиной его висел круглый гибкий щит, а на поясе – большой топор.

Стражники, увидев гнома, тут же подъехали ближе и нацелили на него копья, радуясь возможности проявить свою силу и прыть. Однако гном, казалось, не заметил угрозы, и невозмутимо обратился к медвежачим:

– Правду ли говорят, что в этом возке находится клетка с диким зверем, который обучен пляскам и всяческим трюкам?

Медвежачие переглянулись в замешательстве, не зная, как отвечать на вопрос нахального гнома, а потом старший из них, маленький остроносый эльф по имени Хэлль, ответил собственным вопросом:

– А кто спрашивает? И что тебе до этого, чужеземец?

Хэлль старался говорить грозно, но голос его дрожал, и всякий легко мог видеть, что медвежачие выглядят испуганными. Ни возница, ни стражники не могли понять, что так напугало их в этом гноме – он не казался грозным или даже воинственно настроенным, к тому же он был один. Впрочем, его многочисленные сородичи могли прятаться за придорожными камнями и густым кустарником – это казалось весьма вероятным в свете того, что гном был нездешним, а северяне никогда не разгуливали в одиночестве.

– Зовут меня Бимлифур, – ответил гном по-прежнему невозмутимо, – и если вы действительно везёте животное, о котором вокруг столько разговоров, то мы с вами могли бы заключить выгодную сделку.

– О боги, – прошептал второй медвежачий так тихо, что только Хэлль мог слышать его, – гном пришел за родичем. Что нам делать?

Стражники смотрели на Бимлифура с неодобрением, не опуская своих копий и сильно досадуя на еще одну непредвиденную задержку в пути.

– До меня дошли слухи, – продолжал гном, – что этот зверь обучается не вполне хорошо, что он своенравен, упрям и хитер, как целая стая морских троллей. Как вы намерены убедить его проявить покладистость и развлекать публику на сегодняшнем празднике? Если зверь примется упрямствовать и не пожелает показывать трюки, это причинит ущерб доброму имени его наставников. Ущерб может быть так силен, что больше никто не пожелает нанять вас на работу, решив, что вы не очень хорошо знаете своё дело, или же удача оставила вас. И, что значительно хуже – если медведь не будет плясать, тень ляжет на доброе имя конунга Айгонэля, который посулил потеху своим подданным. Все те эльфы, что сейчас веселятся в праздничном коло, уже сильно разгорячены вином, потому будут невоздержанными на язык, когда примутся выражать своё разочарование. Кто знает, к каким последствиям могут привести их обида и высказанные в запальчивости слова!

– Что ты хочешь, гном? – сердито спросил один из стражников и нетерпеливо качнул копьем. – Говори или проваливай!

– Понимаю, что вы не желаете терять время, стоя тут на солнцепеке и слушая мои речи, – невозмутимо продолжал Бимлифур, глядя только на Хэлля, – однако нельзя счесть это пустой тратой времени, ибо я понимаю, в чем причина ваших трудностей, и предлагаю вам хороший способ их разрешения!

Стражники посмотрели на Хэлля, ожидая, что тот велит попросту проткнуть назойливого коротышку, но медвежачий кивнул гному, приглашая говорить дальше.

– Всё дело в том, что медведю скучно в одиночестве, – сказал гном, и было видно, что при этих словах медвежачие испытали большое облегчение. – Если у вас будет два медведя, то каждому из них станет в два раза веселее, а число трюков, которые они смогут исполнить, существенно возрастёт – и представьте, как оживится тогда ваша публика!