Хроники Пустоши - Алексей Бобл

Один сендер, где по радио играла музыка, ездить не мог – бак пустой и задних колес нет, вместо них под осями стопки старых покрышек. Зато другой оказался на ходу. Макота обогнул его, приглядываясь к тяжелой приземистой машине. Рама сварена из рельсов, бак под броневым кожухом явно не меньше полсотни литров вмещает, а уж пулемет на багажнике… красотень!

Атаман отыскал в штабеле ящиков один с отломанной крышкой, сбросил ее и увидел ракеты. Пощупал, разглядывая маркировку, которую прочесть не мог, так как грамоте не обучался, провел рукой по узкому хвостовому оперению и острому носу. Померил – длина как от запястья до локтя. Обхватил ракету, приподнял… не очень-то тяжелая. Кассету с шестью штуками взрослый мужик подымет, хоть и с трудом.

За спиной раздались шаги, и он обернулся. Крючок по-прежнему стоял у дверей. Подошедший Дерюжка спросил:

– А в Харькове это дело купишь?

– Навряд ли, – сказал Макота. – И вообще, Харьков мне б такое ни в жизнь не продал. Они ж не тупые, как ты. Глянь, какая тут мо́ща… Корабль разнести можно!

– А в Пустоши где нельзя разве такую штуку прикупить?

– Нельзя. На Корабле чё хошь можно сторговать, плати токмо. А в Пустоши харьковские за торговлей оружием следят, чтоб кому попало не того… не попало чего не надо. Правильно Крюк тебя мутантом обозвал. Не смыслишь ты пока в жизни, стручок зеленый. – Макота еще раз осмотрел сендеры и добавил: – Сымай, короче, с этого пулемет.

– Зачем, хозя… Ай! – вскрикнул Дерюжка, получив мозолистой ладонью сзади по шее.

– Молодой, ты когда отучишьси вопросы спрашивать?! – прошипел Макота и врезал ему кулаком в живот. – Еще раз ляпнешь чего не по делу – палец сломаю. Как есть сломаю, поня́л?!

– Понял… – хрипнул Дерюжка, держась за брюхо. – Понял, не бей…

– Поня́л – работай. Крюк, ко мне! Поедем на сендере и телеге.

Когда лопоухий подошел, Макота стал объяснять:

– Ящур ракетомет не потянет, зато пулемет сможет. Значица, пулемет – на телегу. А сюда на багажник ракетомет грузите, тока заверните в брезент как след, чтоб не видать было, веревками обвяжите да к скобам прикрутите. Видите, скобы там с боков? Заднее сиденье с машины сымите, вместо него – ящики. Ставьте поболе, где я еще такие ракеты возьму? Я пока телегу внутрь загоню, на нее тоже ящики покладете, если ящур сможет их с пулеметом тащить. Не сможет – взад сымите. Дерюга, рулишь сендером, я с тобой. Крюк, правишь телегой, ящур к тебе привычней. Вопросы есть? За работу, хлоп… – Он замолчал, услышав из радиоприемника знакомое имя.

Ни Крючок, ни Дерюжка внимания не обратили – пошли к сендеру, чтобы снять пулемет, а у Макоты чуть глаза на лоб не вылезли. Переступив через труп Графа, он сунулся в кабину, слушая.

– …Туран Джай, сын фермера с юга Пустоши. Гильдия выплатит двести монет серебром любому, кто сообщит достоверные сведения о его нахождении, и пятьсот монет тому, кто доставит его живого в Город-Крепость либо передаст кому-то из представителей Гильдии. С другой стороны, Гильдия убьет любого, кто покусится на жизнь Турана Джая. Он нужен живым… – Волна помех заглушила голос.

Макота в полном обалдении выпрямился. Гильдия? Зачем шакаленок небоходам? Пятьсот монет! ПЯТЬСОТ! Но почему?! Что такого ценного в фермерском отродье? Или они хотят поблагодарить его за то, что помог тогда у Столовой горы? Да нет же, бред, там что-то другое, какая-то тайна. Шакаленок знает что-то, нужное летунам, – а как еще все это понимать?

Выйдя из сендера, атаман постучал себя кулаком по лбу. Пятьсот монет серебром!!! И он держал их в руках…

– Здесь открути… – донеслось от второй машины. – Теперь тут, приподымай… Так…

– Тише вы! – прикрикнул Макота и направился к воротам в торце зала. Поднял свою шляпу, оглядел с сожалением. Всю тулью изорвало, теперь другая нужна. Но эту оставлять здесь нельзя – примета броская. Найдет кто – свяжет воедино трупы и атамана. Перекинув через голову шнурок, он повесил шляпу за спину, взял со стола ремень с кобурами, подпоясался, приоткрыл ворота и выглянул в щель.

На палубе ничего не изменилось, только солнце опустилось ниже да людей стало чуток поменьше. Мимо ограды шли четверо прокторов с ружьями и палашами, двое тут же повернулись к нему. Не глядя на них, Макота шагнул наружу. Прокторы остановились. Он присел под стеной, достал трубку, увидел внутри пепел, ругнулся и стал выбивать ее о стену контейнера. Выбил, снял с ремешка кисет, насыпал в чашечку табака, примял большим пальцем и полез в карман на груди. Все это время он не смотрел в сторону прокторов, но ощущал, что они пристально наблюдают за ним, понимал, что все четверо держатся за оружие и что от смерти атамана Макоту отделяет сейчас всего ничего.

Найдя в кармане толстую спичку с крошащейся головкой, Макота чиркнул о каблук. Вспышка, шипение… Запахло серой и порохом. Атаман сунул горящий конец в трубку, раскурил, выдохнул дым на спичку и лишь потом медленно поднял голову, готовый увидеть людей в темно-синих куртках, шествующих к нему с оружием на изготовку; готовый выхватить ствол и дорого продать свою жизнь.

Прокторов не было – ушли, исчезли в толпе. Макота глубоко затянулся, пыхнул дымом и поднял перед собой руку с погасшей спичкой. Пальцы дрожали. Разъешь вас всех некроз! Он так в Дерюжку превратится. Бросив спичку, атаман выпрямился.

И подавился дымом, увидев Турана Джая, идущего мимо ангара рядом с бородатым гигантом в желтом плаще и широкополой кожаной шляпе.

Когда перебрались с покосившейся фермы на помятую крышу Башни, Ставро отряхнул ладони от ржавчины и сказал:

– Тем Арсенал и хорош, что тут кланы Пустоши не рулят. За порядком следят прокторы, жестко держат рынок, а прокторам сами торговцы и платят. Не то что в Москве, вот там настоящее беззаконие.

Подобрав полы плаща, он спрыгнул на полукруглый балкон, опоясавший надстройку. Далеко внизу на узкой площадке показались двое мужчин с ружьями. Ставро приветственно поднял руку, один из них кивнул, другой махнул в ответ.

– А ты был в Московии? – спросил Туран.

– Доводилось. Про рынок московский, что возле Арены, слыхал?

– Ага.

– Крупный рынок, больше этого. Только там не оружием – всякой снедью торгуют, ну и другим товаром. Хотя есть и оружейные ряды. Ладно, шагай за мной.

По лестницам, зигзагами протянувшимся вдоль закругленной стены, они направились вниз.

– В Москве рынок поделен, бо́льшую часть топливные короли контролируют, дань берут за въезд и торговые места, – говорил Ставро, бухая сапогами по железным ступенькам. – Другая часть под Орденом. Но при том за порядком там не следят. А здесь наоборот – есть общая казна, туда все платят, есть совет, который казной управляет. Половина денег уходит на охрану.

– Ты тоже платишь?

– Да. Я тут частый гость, потому прокторы разрешают мне к Башне швартоваться.