Медальон инквизитора - Наталья Александрова

– Она сама не знает, каким сокровищем владеет! – прокаркала ведьма. – Это очень старая вещь, обладающая огромной силой. Немудрено, красавчик, что ты не можешь ее одолеть! Тут и кое-кто посильнее тебя не справился бы...

– Но Он обещал исполнить мое желание! – напомнил брат Бернар. – Неужели Он нарушит это обещание?

– Не беспокойся, красавчик, все будет по-нашему! – заверила его ведьма, ласково погладив жабу. – Моя крошка поможет тебе! Только не даром, красавчик, не даром... Ты должен отдать мне эту вещицу! Эту чудесную старинную вещицу!

– Я отдам тебе все, что захочешь... – поспешно проговорил инквизитор. – Все, что захочешь!

– Слышала, крошка моя, что он сказал? – обратилась ведьма к своей жабе. – Ты будешь свидетелем его слов! Он не сможет отказаться от своего обещания, данного при таком свидетеле!

Инквизитор хотел что-то возразить ведьме, но слова застряли в его гортани, как рыбья кость, и ведьмина каморка закружилась перед его глазами, завертелась, как осенние листья, подхваченные холодным вихрем. Земляной пол комнаты закачался под его ногами, как палуба корабля. Брат Бернар хотел схватиться за притолоку, чтобы удержаться на ногах, но его тоже подхватил странный вихрь, закружил, втянул в невидимую воронку – и он проснулся на каменном полу своей комнаты.

Все тело его было пронизано мертвенным, могильным холодом – должно быть, оттого, что он заснул на камне.

Инквизитор поднялся, припоминая свой странный сон.

Впрочем, был ли это только сон? Он так ярко, так отчетливо видел жилище старой ведьмы, и жабу с рубином во лбу, и разговор, и обещание, которое дал ведьме...

Был ли это сон или наваждение, которое наслал на него Враг рода человеческого? Враг, с которым он, прежде верный слуга Церкви, заключил кощунственный договор...

Внезапно инквизитор почувствовал непреодолимое желание увидеть фрау Ситтов. Увидеть сейчас же, немедленно, не дожидаясь утра. Он одернул рясу, закрыв исполосованные плетью плечи, накинул поверх плащ с капюшоном и вышел из комнаты.

Спустившись по лестнице в подвал, он подошел к камере, где томилась обвиняемая. Перед дверью дремал дежурный ландскнехт. Услышав шаги, он вздрогнул, проснулся и схватился за меч, воскликнув:

– Кто идет?

– Свои! – ответил инквизитор и добавил условную фразу: – Все дозволено ради вящей славы Господней!

– Это ты, благочестивый брат! – ландскнехт узнал его и успокоился.

– Открой мне дверь, – приказал инквизитор. – Я хочу еще раз взглянуть на эту еретичку!

– В такой поздний час? – проворчал ландскнехт, но не посмел возражать и отпер дверь камеры.

Брат Бернар вошел внутрь и замер на пороге, невольно залюбовавшись спящей женщиной.

Маргарита спала в углу камеры, свернувшись калачиком на жалкой охапке полусгнившей соломы. Волосы цвета светлого майского меда были рассыпаны по ее плечам, грудь ровно вздымалась от легкого дыхания, нежный рот был чуть приоткрыт, губы шевелились, как будто она что-то шептала или молилась во сне.

Инквизитор почувствовал укол в самое сердце – острый укол жалости и в то же время желания, нестерпимой жажды обладать этой женщиной, обладать не только и не столько ее телом, сколько ее душой, ее мыслями, ее чувствами. Он хотел бы проникнуть в ее сны, в ее мечты, в ее самые сокровенные помыслы.

Фрау Ситтов пошевелилась во сне, едва слышно прошептала какое-то имя. О, если бы это было его имя, подумал брат Бернар, если бы она думала о нем! Но нет, это невозможно... если только Он, его новый хозяин, поможет ему...

Вдруг инквизитор почувствовал, что они не одни в этой комнате. Что здесь есть еще кто-то, кроме него и Маргариты.

Он испуганно огляделся – и вдруг увидел, что из дальнего угла камеры, из-под брошенной там мешковины медленно выползла, подтягивая белесые лапы, крупная бледная жаба.

Следом за первой жабой появилась вторая, затем третья, четвертая, и скоро десятки жаб, неторопливо переваливаясь, с потешной грацией уродства шествовали по каменному полу камеры, направляясь к спящей женщине.

Пораженный инквизитор следил за шествием жаб, не в силах сдвинуться с места, не в силах произнести хотя бы слово.

Позади прочих жаб ползла самая большая, самая уродливая, с неограненным рубином во лбу – та самая жаба, которую брат Бернар видел в своем удивительно реальном сне, та, которую в этом сне ведьма кормила своим колдовским варевом.

Вскоре жабы окружили Маргариту ровным кольцом, в котором был оставлен небольшой проход.

Жабья царица, увенчанная огромным рубином, подошла позже остальных, величественно проследовала через этот проход и подползла вплотную к спящей женщине.

Брат Бернар почувствовал нарастающий в душе страх, темный ужас перед тем, что сейчас произойдет на его глазах, – но он по-прежнему не мог шелохнуться.

Царь-жаба вползла на край одежды Маргариты, перебралась на ее грудь, на обнаженную белую шею. Повозившись там, она подцепила тонкую цепочку и, потянув за эту цепочку, вытащила из-за выреза платья золотой медальон. Тот самый медальон с коптским крестом на крышке, который оберегал Маргариту, тот самый медальон, который в недавнем сне ведьма показала брату Бернару.

Своим мягким, отвратительным белесым ртом венценосная жаба перекусила цепочку, как будто она была не из золота, а из простой кожи, и осторожно стащила медальон с шеи спящей женщины. Но на этом она не остановилась. Поднявшись к губам Маргариты, жаба прильнула к ним своим безобразным ртом в мерзком кощунственном поцелуе.

– Как ты смеешь! – воскликнул инквизитор и метнулся вперед.

Но в ту же секунду, то ли от его крика, то ли от жабьего поцелуя, Маргарита проснулась и резко села. Жаба вместе с медальоном скатилась на пол, и ее тотчас окружили подданные.

Маргарита огляделась, удивленно моргая и пытаясь понять, что ее разбудило.

Сперва она увидела инквизитора – и на ее лице проступил привычный страх. Но в следующую секунду она заметила десятки жаб и ту главную, которая волокла за цепочку чудодейственный медальон. Страх на ее лице превратился в злость и отвращение.

– Отдай, мерзкая тварь! – С этими словами женщина приподнялась, схватила башмак и попыталась ударить им царицу жаб – но промахнулась, выронила башмак и без сил откинулась на солому.

Тут за спиной инквизитора раздался скрип двери и негромкое лязганье металла.

Оглянувшись, брат Бернар увидел ландскнехта. Должно быть, тот услышал доносящийся из камеры шум и заглянул, чтобы проверить, не нужна ли инквизитору его помощь.

Увидев столпившихся посреди камеры жаб, солдат перекрестился и воскликнул: