Год Оракула - Чарльз Соул

Ли протянула руку навстречу, обменялась с ним рукопожатием.

– Поздно теперь, – сказала она.

Погас свет.

Ли выпустила руку Реймера, недоуменно подняла глаза к потолку. Темнота была полная, и это было неприятно. В Нью-Йорке не бывает темно.

Всегда есть чье-то окно, неоновая вывеска, ночной ресторан, откуда пробивается свет. А сейчас не было ничего.

Она осторожно прошла по кабинету к большому окну за столом. Реймер уже повернулся посмотреть на город, и она встала рядом.

Что она видит, ей не сразу стало понятно.

Не было света в окнах дома напротив. Она вытянула шею посмотреть в обе стороны Третьей авеню. Если не считать автомобильных фар, ни в одну сторону никаких признаков электричества.

Где-то в центре города завыла сирена.

В баре «У Макэвоя» стало темно. Заведение заполнили крики замешательства, перемежаемые пьяными возмущенными завываниями.

– Это чего? – спросил моряк, державший Уилла за рубашку, и на миг ослабил хватку.

Уилл воспользовался моментом и вывернулся из его руки. Рубашка освободилась. Он схватил Хамзу за рукав.

– Бежим! – крикнул он.

Они бросились к выходу. В большие окна прорывались отсветы фар с улицы, им помогали поднятые над головами сотовые телефоны и зажигалки. Пришлось задержаться, проталкиваясь через толпу на выходе.

Вырвавшись, они бросились к ближайшему углу. Уилл оглянулся, но вроде бы их никто не преследовал. Он замедлил бег, остановился, тяжело дыша, чувствуя, как бьется сердце.

– Кажется, выбрались, – сказал он.

Хамза поднял руку в знак согласия. Он стоял, прислонившись к ближайшей стене, и пытался отдышаться.

Уилл посмотрел вдоль улицы. Из всех баров и ресторанов высыпали люди, смотрели, тараща глаза, как сгущается в городе мрак и плывет в холодном воздухе апреля пар от дыхания.

– Что это такое? – спросил Хамза.

– Блэкаут, – ответил Уилл.

– Это я сам вижу. Интересно, во всем ли городе. Оракул это предвидел?

– Не-а, – ответил Уилл. – Удивлен не меньше тебя.

Хамза посмотрел на телефон.

– Нет сигнала, – сказал он. – Странно как-то. Когда «Сэнди» отрубил питание ниже Четырнадцатой улицы, телефоны все равно работали. У вышек отдельная сеть.

– Могло с тех пор перемениться. Ты кому хотел позвонить? Мико?

– Ага. Уверен, что у нее все в порядке – у нас тонны свечей, батареек и прочего. Хотел сказать, что я жив и здоров.

Уилл посмотрел вверх и впервые на своей памяти увидел в городском небе звезды.

– Как ты думаешь, есть шанс, что поезда ходят?

– Вряд ли, – ответил Хамза.

– Хм, – сказал Уилл. – А знаешь, ведь тогда должны были люди застрять в подземке?

Хамза поежился от этой мысли.

Из ближайшего бара вышел человек в переднике и поставил доску с надписью мелом, что бар работает, но пока свет не дадут – только наличные.

Уилл показал на эту доску, вопросительно глядя на Хамзу.

– Да нет, я хочу домой попасть, – ответил тот.

Уилл кивнул:

– Да, верно. Это и к лучшему. – Он посмотрел в сторону центра. – Кажется, придется идти пешком.

– Уж наверняка, – ответил Хамза. – Обязательно было этим дурацким морякам выбрать себе бар у черта на куличках в Виллидж. Черта с два мы сейчас такси поймаем. Идти пятьдесят кварталов, а вряд ли сейчас теплее тридцати градусов[14].

– Могло быть хуже. Если бы ты на Девяносто четвертой жил.

– Ага, – согласился Хамза. – Было бы и правда хреново.

Уилл на него глянул.

– Прости, дурака валяю, – сказал Хамза. – Давай ко мне ночевать. Будешь сегодня спать на раскладушке.

– Ты уверен, что Мико не будет против?

– Не будь идиотом.

– Ладно, ловлю тебя на слове. Как-то не хотелось бы в такую ночь одному оставаться. Наверняка свет скоро включится, но сам понимаешь.

– Понимаю.

Они направились на север, сутулясь от холода. Через несколько минут Уилл сказал:

– Спасибо, что пытался помочь. Вообще-то ты вроде как напортил, но все равно спасибо.

– Ты лучше постарайся больше не ставить меня в такое положение, – ответил Хамза. – Не люблю, когда приходится бить человека.

– Угу.

– Ты чего-нибудь узнал от этих ребят до того, как они решили тебя убивать? Что ты такого сказал, что они взбесились?

– Я спросил, они тут в Нью-Йорке на отдыхе или как, они сказали, что нет, им надо было везти солдат с базы в Северной Ирландии куда-то в Азию, в какую-то страну на «стан». Их трудно понять – они валлийцы. Но их развернули по дороге и направили сюда.

– Хм, – сказал задумчиво Хамза.

– Вот именно. Я попытался спросить их, что там должны были делать солдаты, и тут началось. Наверное, слишком напролом попер.

– Наверное.

– И вот что мы с этого имеем: либо Сайту не нужны солдаты в Как-там-его-стане, либо они нужны ему здесь. Но зачем? Ума не приложу.

– И вот мы топаем по холоду, ничего, в сущности, не узнав. Отлично повеселились, Уилл.

– Угу.

– И, как я полагаю, ты все еще хочешь дать то интервью.

– Правильно полагаешь. Но я все равно держусь за то, что сказал: никакого краудсорсинга.

– Для начала, – сказал Хамза.

Они какое-то время молча шагали по Лафайет-авеню, про себя удивляясь, как темны здесь улицы даже при свете фар.

– Знаешь, – сказал Хамза, – эта дорога нас проведет через Юнион-сквер. Кажется, я там не бывал после тех беспорядков.

– И я тоже, – ответил Уилл.

– Помнишь ту женщину, что у нас быстренько интервью взяла в тот день? Симпатичная такая?

Уилл остановился, повернул голову, встретился с Хамзой взглядом.

– Помню.

И отвернулся.

– Я так и думал. Погуглил ее. Не понимаю, зачем ты вообще мне сказал ее имя. Думал, я не посмотрю? Почему ты именно ее выбрал, Уилл?

– Может быть, решил сделать что-то хорошее и дать интервью человеку, который сможет не упустить шанс. А может, потому, что она не боялась. Ты же ее видел – даже когда начался этот разгром, она хотела туда бежать. Если я вообще буду говорить, то тогда уж с человеком, который не боится.

– Угу. Что ни говори, а не будем забывать, что она тебя видела. Она с тобой говорила. Ты не думаешь, что она найдет связь? Я знаю, что ты будешь с закрытым лицом, но все-таки. Это выглядит, как будто…