Возлюбленная герцога - Сара Маклейн

Безостановочно ругаясь, он старательно обматывал себя бинтами. Раздражение делало эту задачу еще более сложной. Он устал, боль не отступала, нервы натянулись, как струны – ну и денек он сегодня пережил!

Иисусе, он ее хотел. Хотел перекинуть ее через плечо и утащить за ближайший угол, где никого нет, а там дать ей возможность устроить обещанный бой.

Но когда он увидел ее, взбирающуюся вверх по стене на крышу, чтобы вернуться к господству над этим миром, который он так любил, Эван понял, что не хочет ее наедине. Он хочет ее на людях.

Он хотел быть тем единственным, кто знает ее тайны и ее истории. Хотел, чтобы она показала ему все пути, по которым они могут вместе забираться на крыши.

Его бесило, что какой-то другой мальчишка учил ее лазать. Бесило, что когда-то ему и в голову не приходило, что для выживания ей потребуется куда больше знаний, чем только о деревьях в лесу. Бесило, что ей пришлось выживать – и все из-за него.

Он хотел узнать все ее маршруты – по черепицам крыш и вокруг труб, хотел услышать все до единой истории о том, что с ней приключилось за последние двадцать лет. Хотел создавать новые маршруты. И новые истории.

И еще он хотел, чтобы мир увидел их вместе.

«Я не знаю», – сказала она, и он услышал в этом признании подтекст. И не один. Почувствовал душой. Потому что он тоже не знал. Он понимал только одно – он хочет узнать это вместе с ней. Хочет иметь будущее, а пока у них есть только прошлое.

«Ты меня предал».

Застонав, он с силой потянул длинную полосу ткани, которую обматывал вокруг ребер, пытаясь затянуть ее как можно туже и стискивая от боли зубы.

– Ты ни за что не сможешь затянуть ее достаточно туго самостоятельно.

Эван едва не уронил повязку, услышав это, дернулся, и его пронзила резкая боль. Он с силой выдохнул, глядя, как она входит в комнату и закрывает за собой дверь.

С колотящимся сердцем он просто упивался ею, испытывая облегчение, и удовольствие, и немалую гордость. Она пришла.

По собственной воле.

И его тоже.

Она была одета в свою униформу – одежду, делавшую ее императрицей. Черные брюки и кожаные сапоги выше колен.

Над брюками бледно-голубой корсет, расшитый золотой нитью. На талии новый шарф – ее оружие, – по контрасту с корсетом золотой, расшитый бледно-голубыми нитями. И поверх всего этого черное пальто идеального покроя. На другой женщине он счел бы это пальто маскировкой, скрывающей ее от любопытствующих глаз и превращающей в джентльмена. Но Грейс ни от кого не таилась. Пальто было распахнуто и демонстрировало всем ошеломительный корсет и подкладку в тон, того же голубого цвета – бледно-голубого, как зимнее небо.

Он наслаждался ее видом – сталь и шелк, как сама эта женщина, но его уже охватывала досада. Она опять пришла в маске. Пусть это не та шелковая маска, что она надевала на маскарад, но все равно маска, та же самая, в которой она ходила немного раньше, когда командовала армией Гардена – это была маска силы.

Исчезла женщина, которую ему удалось мельком увидеть после схватки, та, что рассказывала ему, как училась лазать по стенам. Та, что легко раздавала свои улыбки головорезам на улицах и прачкам у лохани.

Он хотел увидеть ту непринужденную улыбку, адресованную ему.

Он хотел ее. Без всякого сомнения.

Но это лучше, чем ничего, так что он согласен.

– Как ты попала в дом?

Она коротко улыбнулась.

– Я закаленная уличная бандитка, герцог. Ты думаешь, такой пустяк, как Гросвенор-сквер, помешает мне взломать дверь и войти?

– Да, это не тот адрес, который остановит тебя, – согласился он. – Тем не менее я удивлен, что мой сверхзаботливый дворецкий не встретил тебя на лестнице.

Она пересекла комнату, подошла к маленькому столику, на котором стояли бокалы и стаканы, а также тяжелый корабельный графин. Эван не мог отвести глаз от ее покачивающейся походки. Полы пальто обвивались вокруг длинных ног. Она вытащила пробку из графина и понюхала бренди. Брови ее приподнялись.

– Французское. Очень дорогое.

– Я понимаю, что существуют способы получить его дешевле, – произнес он, пока она наливала себе в бокал.

Мимо ее ушей не проскочил намек на незаконную деятельность Бесперчаточников.

– Понятия не имею, о чем ты. – Она сделала глоток и сказала: – Представь, я не встретила ни единого дворецкого в ночном колпаке, вооруженного антикварным дуэльным пистолетом. Такое разочарование. Ты плохо его вышколил.

– Виноват. Но я провожу не так много времени в герцогских особняках.

Чистая правда. Большую часть времени он проводил в Бергси, но жил там в небольшом коттедже, который построил на западной границе имения, и держал минимальное количество слуг, только чтобы поддерживать элементарный порядок.

– Хм-м… – протянула она. – Ну, в любом случае сегодня твой дворецкий провалил свою миссию.

– О’Клэр получит строгий выговор. Не помешал странной женщине войти в дом: изъян в работе.

Красивые губы снова изогнулись.

– Не уверена, что это считается изъяном. Честно говоря, я очень хорошо умею попадать незамеченной туда, куда мне нужно.

Эван не знал, как это возможно, если учесть, что он-то замечал ее мгновенно. Улавливал легчайшее движение в комнате, где появлялась Грейс.

– Хочешь, чтобы я ушла? – спросила она.

– Нет. – Он никогда не захочет, чтобы она ушла.

Она налила бренди в другой бокал, подошла и протянула ему.

Он взял.

– Ну и?

Она вопросительно склонила голову набок.

– Ты решила? – спросил он, слыша в своем голосе досаду, признак того, что начинает терять терпение.

Она шагнула еще ближе, и он резко выдохнул, представляя, что произойдет, если он сгребет ее в охапку, отнесет на кровать, разденет донага – и начнет заниматься с ней любовью, как хотел каждую ночь.

Сможет ли он сорвать с нее и эту маску?

И что она тогда сделает?

«Убежит».

Он знал это, потому что она убегала от него многие годы – всякий раз, как он выходил на ее след. Она убегала от него, и Эван заслужил это: он предал ее и разбил ей сердце, а заодно разбил и свое.

Она убежит, и он не в силах будет остановить ее, поэтому он стоял неподвижно, как статуя, наблюдая за ней.

Она остановилась почти вплотную к нему и стянула с плеча мешок – он не заметил его, когда она вошла.

Он не видел ее глаз – капюшон пальто был надвинут так низко, что верхняя часть лица оставалась в тени. Он мог видеть только пухлые розовые губы, которые произнесли:

– Они здорово тебя отдубасили.