Папина дочка - Вера Колочкова

Аллочка повернула голову, глянула с настороженным интересом. А Тата тем временем продолжала:

– Я только недавно поняла, Аллочка, что я не умела вас любить… Тебя и папу… Что-то мешало мне, а что, я и сама до конца не понимала! А теперь… Теперь поняла…

– И что же ты поняла, мам?

– Это все трудно объяснить, Аллочка… Видишь ли, есть некая взаимосвязь между прошлым и настоящим… Бывает, что из своего прошлого человек выходит в жизнь обделенным любовью. То есть не кто-то его этой любовью обделяет, а он сам от нее отказывается. Вот и со мной так произошло. Я ведь не любила свою маму, я отказалась от ее любви, я полностью ее отвергла… Я не понимала, что делала этим плохо себе. Что живу обделенной… И своих близких делаю обеленными – автоматически… Понимаешь, о чем я говорю, Аллочка?

– Да, мам, кажется, понимаю. Ты хочешь сказать, что это будто цепочка такая… Ты отвергаешь любовь, а потом и твою любовь отвергают… Так?

– Да, так. И потому я прошу у тебя прощения, доченька.

– Так ты у мамы своей сначала прощения попроси…

– А я и попросила. И знаешь, моя мама… твоя бабушка… она сейчас ждет тебя, очень хочет тебя увидеть.

– Значит, ты с ней помирилась? И теперь ее любишь?

– Да, люблю.

– Но так ведь не бывает, мам… Чтобы не любила, а потом полюбила.

– Бывает, доченька. Все бывает. И папу твоего я тоже раньше не очень любила. А теперь люблю. Нет, не так… Я просто раньше не знала, как сильно я его люблю… А теперь знаю, да…

– Хм…

– Да, Аллочка, да. Ты просто поверь мне. Просто поверь… Я очень люблю твоего папу. И ты его тоже очень любишь. Стало быть, и мы с тобой друг друга любим – очень… Просто раньше не догадывались об этом…

– А твоя мама, наверное, обрадовалась, да? Когда ты попросила у нее прощения?

– Наверное… Ей было очень больно и тяжело, когда я ее отвергала. Так же и мне больно и тяжело, Аллочка, когда ты… смотришь на меня с холодом… когда отвергаешь…

– Я поняла, мам, поняла. Жалко, что мы раньше с тобой об этом не поговорили… Ты не думай, я правда все поняла… И я люблю тебя, мам… Очень люблю…

Они всхлипнули одновременно и обнялись так крепко, что Тата слышала, как стучит маленькое сердечко дочери. А еще она поняла, как счастлива это слышать: «люблю тебя, мам…»

– Пойдем, доченька, там папа на улице ждет… Волнуется… И дома тебя тоже ждут… Там бабушка, твои тети и дяди, и братья еще… У тебя же куча братьев есть, представляешь? И маленькая сестренка… Вставай, доченька, пойдем…

– Да, мам… Мне было так страшно ночью одной! Я и не спала вовсе… Только под утро заснула… И сейчас так спать хочу, мам… Пойдем отсюда скорее!

Аллочка заснула в машине, пригревшись на заднем сиденье между матерью и отцом. Паша не стал ее будить, когда подъехали к подъезду, внес в квартиру на руках…

* * *

– …Ну вот и слава богу, что все хорошо закончилось! – шепотом проговорила Ирина, когда Тата, раздев Аллочку и укрыв ее одеялом, вышла в гостиную.

– Да… Спасибо вам всем… – улыбнулась Тата, пробежав взглядом по лицам. – Спасибо огромное…

– Да ладно, чего уж! – махнула рукой Лена, дожевывая бутерброд с колбасой. – Мы тут без тебя покомандовали немного, стол ваш праздничный разорили… Надо ж было Ивана завтраком накормить! И Игоря с Валеркой!

– Да конечно, конечно… – быстро кивнула головой Тата, оглядываясь вокруг. – А где они, Иван и мальчики?

– Так мы их отправили… Ивана на работу, мальчишек в школу… Сейчас Володю с Макаркой накормим и тоже отправим…

– Я не пойду сегодня в школу, мам! – запротестовал Макар. – Все равно уже опоздал, чего я пойду! Тем более я же вон… отличился сегодня…

– Ладно, не спорь! Подумаешь, какой герой нашелся! Ничего, к третьему уроку успеешь! – урезонила сына Лена. – Садись давай, завтракай! И ты, Володя, садись…

В суете с завтраком как-то все забыли про маму. Тата спохватилась, сунулась ее искать… И нашла. Мама сидела у Аллочкиной кровати, осторожно держала в руках внучкину ладонь, плакала… Подняла на Тату мокрые глаза, проговорила тихо:

– Какая красивая… На Сашу похожа, отца твоего. У него тоже волосы с рыжиной были…

– Пойдем завтракать, мам… Ты же наверняка ничего не ела с утра.

– Да, сейчас… Ты иди, а я еще посижу немножко. А потом домой поеду, Володя меня завезет… Надо Ванину тетку отпустить, там она со Светочкой уже смаялась, наверное. Светочка-то к моим рукам больше привыкшая… Иди, доченька, иди, я тут еще посижу…

Через полчаса уехал Володя, забрав с собой маму и Макарку. Ирина и Лена остались. Тата поняла – неспроста… Разговор с сестрами предстоял нелегкий. Что ж, она готова была к этому разговору…

– У тебя выпить есть? – спросила Лена, садясь за стол.

– Есть… Вино есть, коньяк есть, – с готовностью откликнулась Тата.

– Тащи коньяк, если не жалко! – деловито махнула рукой Лена.

– Ой, а я не буду, наверное… – запротестовала Ирина. – Мне сегодня еще на работу идти надо!

– Немножко можно! Это же коньяк, ничего страшного! Давай, давай, не выпендривайся…

Сели за стол, выпили по рюмке, помолчали немного. Потом Лена взглянула на Тату исподлобья, вздохнула тяжело. Тата сжалась внутренне, ожидая первых обвинений.

– Ты хоть знаешь, как мама переживала, когда ты ушла – вот так, будто она тебе и не родня вовсе? Да какая бы она ни была, Татка… И как бы ты к ней ни относилась, как на нее ни обижалась… Она ж все равно мать твоя! Да она ведь жить тогда не хотела, это ты знаешь? Мы с Ириной еле вытащили ее из депрессии! Вот за что это ей все, скажи? Можешь хоть что-то нам объяснить?

Тата лишь плечами пожала да голову опустила и пробормотала тихо:

– Да что я могу объяснить… Наверное, все мои объяснения будут вам непонятны… Покажутся детским лепетом…

– Вот именно, детским лепетом! А ты хоть знаешь, как она твоего отца любила, Татка? Мы-то уже ведь все понимали тогда, все видели… И видели, как она переживала, как с ума сходила, когда у него другая женщина появилась… А она знала и молчала. Терпела, только ради того, чтобы он не ушел… И тебя за собой не увел… Любила она тебя, понимаешь? Может, больше, чем нас, любила. Потому что от любимого мужчины родила… Ну вот за что, за что ей такое испытание выпало? За ее большую любовь, что ли? А ты… Ну ладно, когда маленькая была, когда отец твой был рядом, это понятно. Как ты привязана была к нему, да, мы это хорошо помним… А потом? Ты почему потом-то маму отвергла? Чем она тебе плоха была?

– Да не знаю я, девочки! Не знаю! Ну да, было во мне что-то такое… Которое отказывалось маму принимать…

– Хм… Хорошее объяснение, однако! – ухмыльнулась Лена, опрокидывая в себя еще одну рюмку коньяка. – Что-то такое, незнамо какое! Что хочу, то и ворочу! Захочу – любить буду мать, захочу – отвергну! Да разве так можно с родной матерью, а, Татка? Как ты могла вообще? Ты что, сама своей головой не управляешь, живешь по принципу «что-то есть во мне такое»?