Моя война. Чужой - Виктор Мишин

– Ну и ладушки. Сегодня ночью все решится. Мы либо идем домой, либо…

– Либо сдохнем где-то в этих заснеженных лесах. А найдут нас, может быть, весной.

– Примерно так, – покачал головой и я.

Лагерь не спал, сказывалось близкое наступление, и все к нему готовились. Нет, мои-то подчиненные из пехтуры спали аки младенцы, те, кто не стоял в карауле, конечно. Бодрствовали танкисты. Там и подготовка шла, и проверка техники. Делались запасы запчастей, топлива и масел, боеприпасов. Немцы готовятся как надо. Все это время меня удивляло отсутствие в небе самолетов. Ну не могут же наши прозевать такую армаду немецких танков у себя под носом? На всем протяжении пути от Польши через Белоруссию кто-то же должен был заметить и доложить? Но сегодня вечером, наконец, я увидел разведку. Сначала пролетел высотный разведчик, на удивление быстро к нему наперерез метнулись немецкие самолеты. Значит, у немчуры где-то рядом аэродром и поддержка с воздуха будет. Это и для меня стало неприятным сюрпризом. Но было уже плевать, я все, что мог, продумал, надеюсь, все получится, как и раньше. Так вот, через час после высотника заявились сразу две эскадрильи истребителей. Лучше бы штурмовики послали. Ястребки прошли на бреющем даже не стреляя, просто проверяли квадрат, я так понял. «Мессеры» в этот раз пошли в погоню, но, думаю, недалеко, так как позиции Красной Армии уже рядом. Значит, все же наши там не лаптем щи хлебают, да я и не сомневался в этом, если честно.

Около двух часов ночи, когда я уже полностью собрался и был готов выдвигаться, Олег уже на месте в овраге, ждет меня с лошадьми, в небе вновь послышался гул и… Да блин, ну надо же так, а? Нет, мне это все на руку, но на себе прочувствовать бомбежку… В очередной раз… Это мало кого обрадует. Хорошо, наши, пехотные землянки находились на окраине и сюда не попало ни одной бомбы, но, блин, страшно это. Наши бомбили танкистов. Ведь как ни маскируй, а с неба их все равно видно. Другое дело, что ночью видимости почти нет, и бомбили наугад. Немцы, кстати, тоже не дураки и после вечернего пролета истребителей рассредоточили танки гораздо шире, чем было до этого. Не знаю, какой ущерб нанес налет, но в лагере стояли пожары, когда я пробирался к штабу полка. Как же это все мне на руку, а? Есть бог на небе, точно есть. Возле штаба охраны было много, но почти все заняты борьбой с огнем. Оказавшись возле землянки, попросил часового доложить обо мне срочно.

– Что случилось, обер-лейтенант? Что-то с вашими подчиненными? – встретил меня с озабоченным видом заместитель командира полка, давешний штурмбаннфюрер. Сам командир находился возле стола радиста с телефоном и вел переговоры.

– Да, господин штурмбаннфюрер, мои солдаты пострадали, а техники вывезти их в тыл нет! – отрапортовал я. Передо мной на расстоянии вытянутой руки только этот хрен, всего в землянке пять человек да двое часовых у входа.

– Ступайте к своим людям, мы как раз занимаемся эвакуацией, вывезем и ваших людей. Много пострадало?

– Накрыло две землянки, до взвода примерно, еще разбираются завалы.

– У нас тоже потери, обер-лейтенант, должны понимать.

Я играл дурачка лейтенанта, озабоченного только своими подчиненными, но это работало.

– Конечно, разрешите идти?

– Идите, обер-лейтенант, идите, – кивнул штурмбаннфюрер.

Выйдя в предбанник командирского блиндажа, я выхватил два ножа и шагнул наружу. Оба часовых стояли ровно и на меня ноль внимания, я же выходил от командира, а не входил. Одновременный удар с обеих рук, и оба заваливаются с пробитыми животами. Рядом никого, метрах в тридцати идет суета с пожарами, на меня явно никто не обращает внимания. Теперь самое сложное. Один нож пойдет на денщика командира, второй на такого же, но служащего штурмбаннфюреру, остается радист, а он самый дальний в штабе. Работаем. Открыв дверь тихо, сразу поймал взгляд штурмбаннфюрера, тот стоял в двух метрах от меня и, блин, закрывал собой своего денщика.

– Что-то забыли, обер-лейтенант? – вскинулся эсэсовец.

– Так точно, – кивнул я и, сделав шаг вперед, без замаха ударил врага ногой в живот. Как давно я уже не бил фашистов, аж ноги зудели от желания. Сложившись пополам, тот открыл мне возможность метнуть нож в своего денщика, который только сейчас вообще повернулся. С разницей в две секунды я отправил два ножа в двух людей. Места было мало, потолок низкий, убить не получилось, но каждый из них был пока неопасен для меня. Дальше были радист и, собственно, командир полка. Вот тут меня штандартенфюрер и удивил. Как в его руке оказался пистолет, я не заметил. Два выстрела, почти в упор. Если бы я стоял тогда, то сейчас бы уже лежал. Задело меня только одной пулей. Левая рука налилась тяжестью, прострелено плечо, хреново. Теперь, после выстрелов, я уже стоял прямо перед командиром и рубанул снизу правой в челюсть. Надеюсь, не сломал. Заметив движение в углу за штандартенфюрером, быстро двинул туда. Связист уже поднял автомат и дергал затвор. Удар ноги, и МР-40 летит в сторону, еще удар, теперь уже мой крепкий такой кулак бьет в челюсть связиста. Даже проверять не нужно. Секунду трачу на осмотр штаба. Штурмбаннфюрер, вместо того чтобы прийти на помощь своему командиру, пытается убежать. Не найдя ничего более подходящего, между нами было около четырех метров, швыряю в немца стоявший на полу табурет. Немец падает и головой выносит дверь в блиндаж. Там в тамбуре два трупика лежат, на них он и упал. Быстро преодолев расстояние, тюкаю ему по голове кулаком, отправляя в сон. Достав заранее приготовленный кляп, чуть не вбиваю ему тот в рот и возвращаю за ноги в помещение. Тут орут и возятся те два денщика, ну или адъютанта, в которых я ножи метнул. Лечу к ним и, быстро выхватив ножи из ран, у одного тот сидел в животе, а у второго в ноге, добиваю подранков. Оглянувшись на командира, киваю сам себе и втыкаю кляп уже ему. Тот, кстати, без сознания. Чего-то с апперкотом я переборщил. Злой был, тот в меня выстрелил. Вспомнив о ране, тут же взвыл. Не от боли, рука хоть и болела, но было терпимо, от злости выл. Скорее всего, пуля прошла навылет, а может, и вообще только оцарапала, так как я не чувствовал особой угрозы здоровью. Достав веревку, также приготовленную заранее, быстро связал пленных. Отвлечься пришлось лишь раз, связист все же живучий оказался, начал брыкаться, пришлось успокоить ударом по почкам. Чего-то я без практики навыки теряю, ранее хватало одного удара. Да и немудрено, тренировки проводил больше скрытно, чтобы не вызвать интерес у немцев. А без тренировок и работы в «поле» можно и зачахнуть.

Сбор всех бумаг, благо портфели были тут же, занял еще пару минут. В этот раз идти без бумаг фрицев я не хотел. Выйдя из блиндажа, осмотрелся. Суета так и стояла, бегает фриц, заботится о вверенной технике. Направился я к «Ганомагу». Водителя не было, помогал танкистам. Быстро запрыгнув в кабину, завел двигатель и подогнал машину к штабу. Вылезая, наткнулся на водителя.

– Господин обер-лейтенант, зачем вам бронетранспортер? – на меня смотрел высокий эсэсовец с пустыми погонами.

– Быстро в штаб, к командиру, где вас черти носят! Звали уже, пришлось мне бэтээр пригонять!