Держись подальше! - Элла Савицкая

Девушка очень долго верила, что любит Колина, и что если идти по жизни с одним человеком, можно создать крепкую семью и пройти все преграды. Но нельзя испытывать сумасшедшую страсть к другому, если действительно в сердце живет любовь. Получается, и Колин ее не любит, раз переспал с другой.

— Ты привыкнешь, — спокойно ответила Алекса, — нужно время, и все наладится.

— Да ничего не наладится, — вдруг крикнул Филлипс, снова разворачиваясь к ней полубоком. — Это невозможно. Пойми ты пожалуйста. Ты и я — одно целое. Сколько лет так было. И сколько еще может быть. Да, я совершил ошибку. Ужасную, о которой практически ничего не помню, но если ты уйдешь, я не смогу так жить. Не смогу, зная, что сам все разрушил!

Колин вдруг зажмурился и, крепко стиснув зубы, схватился рукой за торпеду.

— Колин? — обеспокоенно взглянув на парня, Ал коснулась мужского плеча. Наверное, последствия удара в голову. — Ты в порядке?

— Голова кружится, пройдет, — выдавив сквозь сжатые зубы, парень разлепил веки. — Я даже играть сегодня нормально не мог. Это меня убивает, детка.

— Колин, пожалуйста, хватит. Это не поможет, — устало попросила Фостер.

— А что поможет? Я что угодно сделаю. Скажи.

— Ничего. Ты мне изменил! Я не смогу этого простить, понимаешь?

— Я не сдамся, — покачав головой, процедил бывший. — Ты моя, Ал! Я не принимаю других вариантов. Запомни!

Колин резко обхватил ее щеки руками, хотел поцеловать, но Алекса отвернулась, и мужские губы впечатались в щеку. По салону раздался отборный мат.

— Моя! — прошелестело по коже, вызывая у Алексы сильное желание поскорее избавиться от напористых рук.

Колин сам оторвался от нее и, хлопнув дверью, вышел на освещенную фонарями улицу. Вот только уйти не смог. Его вдруг сильно качнуло, и парню пришлось опереться на капот. Алекса спешно выбралась следом.

Нет, она не может бросить когда-то любимого человека вот так. Кто знает, какие последствия могут быть после удара и падения на пол.

— Тебе нужно в больницу, — сказала громко, наблюдая за тем, как он пытается оторвать руку от капота и тут же снова на него опирается.

— Да, я сейчас съезжу, — донеслось в ответ.

— С ума сошел! — рассердилась Фостер, обходя мерседес.

Оглянулась по сторонам в поисках друзей, но не обнаружив никого, приняла единственно верное решение.

— Садись в машину, я схожу поищу парней, кто бы смог тебя отвести.

— Они празднуют победу. Все уже пьют.

Черт! Закрыв дверь за Колином, Ал вернулась на свое место.

— Ладно, я тебя отвезу. Нужно проверить все ли с тобой в порядке.

Как оказалось, с Филлипсом ничего страшного не случилось. Небольшое сотрясение, вероятно и вызвавшее головокружение, но теперь, во всяком случае, Алекса будет спать спокойно. Несмотря ни на что, они долгое время были очень близкими и их связывает огромное количество воспоминаний. Бросить его вот так посреди дороги она бы не смогла.

После больницы Алекса подбросила Колина домой.

— Спасибо, Ал, — искренне поблагодарив девушку, Филлипс потянулся и на этот раз без усилия поцеловал девушку в щеку.

— Не за что, Колин. Береги себя!

— Знаешь, я уверен, что ты простишь меня. Если бы ты не собиралась этого делать, не помогла бы.

Оказывается, Колин ее очень плохо знает. На самом деле любой нормальный человек в аналогичной ситуации поступил точно так же.

Фостер не ответила. Дождавшись, пока Филлипс выйдет, завела машину и поехала домой. Домой, где Паши не оказалось.

Терзаемая неприятными снами, Алекса проснулась на полчаса раньше. Голова раскалывалась, словно после ночи подготовки к важному тесту. Бросив взгляд на часы, встала с постели и отправилась в ванную. Едва не испугавшись собственного отражения с явными синяками под глазами, умыла лицо и потянулась за зубной щеткой. Снова чертов стакан слева!

Со стуком вернула его на законное место, рефлекторно покосившись в сторону соседской двери, но тут же отвернулась, чтобы начать рьяно чистить зубы. Ей не нужно знать, когда он вернулся, если он вообще вернулся. Не нужно представлять, как проводил время. Но разве мозг об этом спрашивает? Атакует роем вопросов, ответы на некоторые появляются спустя секунду.

Дверь, ведущая в комнату Паши, открывается, и брюнет, на мгновение остановившись в проходе и встретившись с Алексой взглядами, входит внутрь.

Измученное мыслями девичье сердце разгоняется, когда, обведя его взглядом, приходит понимание, что на парне та же одежда, что и вчера вечером. А это значит, что он только вернулся… Провел ночь не дома и скорее всего с Эммой. Или кем-то еще, удивляться уже нечему.

Резко отвернувшись, Фостер упирается взглядом в собственное пугающее отражение, как назло выдающее с головой то, как ее грудная клетка начала подниматься чаще.

Это не потому, что ей больно. Совсем нет. Ей вообще все равно.

Сплюнув пасту, Ал проморгалась, склонившись над раковиной. Но ведь больно! Так сильно, будто он предал ее и нечто важное между ними?

Пара секунд ушла на то, чтобы притвориться умывающейся, а на деле пытаться справиться с комом и растущей обидой. Ладони подрагивали, а царапающее ощущение в горле упрямо не хотело исчезать.

Бесшумно втянув воздух, Фостер собралась и выпрямилась, тут же опешив. Из одежды на парне остались только трусы. Футболка и джинсы за ненадобностью валялись на полу.

— Мог бы дождаться, пока я выйду!

— Зачем? Сомневаюсь, что после того, как мы переспали, ты бы очень смутилась, — довольно резко ответил Паша и подошел к раковине, бесцеремонно отодвигая девушку плечом.

— Я еще не закончила, — возмутилась Алекса, — мне нужна ванная!

— Пользуйся, я тоже нового ничего не увижу, — как ни в чем не бывало ответил брюнет и, плеснув в лицо водой, достал из ящика бритву.

Алекса удивлённо обвела глазами опасный предмет. В руке парня оказалась не привычная Джиллет, а похожая на нож, с одним лишь острым лезвием бритва. Разве такими кто-то еще бреется? Ею можно лицо изуродовать, если не знать, как правильно пользоваться.

Фостер хмыкнула, заставляя карие глаза остановиться на ней в отражении. Широкая бровь вопросительно изогнулась. От той нежности, что на короткое мгновение появилась в парне еще позавчера, и следа не осталось.

— Бутафория? — кивнув на бритву, прищурилась Алекса.

Паша не сразу понял, о чем речь. Перевел взгляд на собственную руку, держащую идеально острую сталь, и снова взглянул на Алексу. Не менее цинично произнес, обведя ее образ головой:

— А это тоже бутафория? Все по себе судишь?