Созвездие Льва, или Тайна старинного канделябра - Диана Кирсанова

Ада поморщилась.

– Неужели нельзя обойтись без этой мелодраматической чепухи? Ну хорошо, я сама скажу. Вы родили ребенка не от мужа, госпожа Блюхер; от мужа вы не могли его родить, потому что муж ваш бесплоден. В детстве он переболел свинкой, я знаю это из очень надежного источника. А свинка – болезнь «с последствиями», причем только для мальчиков: девочки обходятся без осложнений. Девяносто семь процентов мальчиков, переболевших в раннем возрасте свинкой, в будущем не могут иметь детей.

Нина смотрела на Аду, открывая и закрывая рот, не в силах произнести хотя бы слово. Из груди ее доносилось только тихое шипение, больше похожее на свист.

– Вы не знали, почему ваш муж бесплоден? Или он сам не знал? Впрочем, это ничего не меняет. Два или три года вы надеялись забеременеть от Бориса. Но у вас не получилось. Что же вы предприняли потом?

– Я… Вы… – сказала Нина и закашлялась. Кашель был тяжелый, надрывный, он, казалось, выворачивал из женщины все нутро.

Ада и Вероника ждали молча.

– Под самыми страшными пытками вы не заставите меня признаться в том, что я сделала, – наконец сказала Нина. Сиплые интонации придавали этому заявлению особенную непреклонность.

Она встала, шагнула к двери и остановилась, надеясь, что незваные гости тоже встанут и уйдут. Но этого не случилось.

– Вы считаете позорным для себя рассказать всю правду или боитесь, что обо всем узнает ребенок? – спросила Ада, не двигаясь с места. – Но увы, обстоятельства складываются так, что вашему сыну рано или поздно придется узнать тайну своего рождения. Он уже не мальчик, Нина Андреевна, он взрослый молодой человек. У вас нет причины опасаться, что… Как его зовут?

– Евгений.

– …что он осудит вас. А муж, простите, что я напоминаю об этом, все равно уже ничего не узнает. Он умер… Правда сама всплывет на поверхность, она уже всплыла. Ее нетрудно вычислить. Ведь Евгений на самом деле сын… Натаниэля Блюхера? Который все эти годы считался его дедом?

Нина вскрикнула, подняв руки к груди. В немигающих глазах, уставленных на Аду, светился страх.

– Ну же?

– Да, – прошептала она. – Вы угадали. Но… как? Ведь я сделала все, чтобы…

– Вы сделали все, чтобы никто никогда не узнал вашей тайны, но вы перестарались. Когда я узнала, что с самого рождения ребенка вы наотрез отказывались видеться с Натаном и никак не объяснили причин такой резкой перемены отношений к свекру, я, уже зная, что муж ваш наверняка был бесплоден, сразу заподозрила истину. Не бойтесь, она не выйдет из стен этой комнаты. Скажу больше – я восхищаюсь вами, вы мне нравитесь. Кто вы по знаку Зодиака? Уверена, что Скорпион. Только они способны с такой отчаянностью бороться до конца, не обращая внимания на последствия. Вы очень мужественная женщина, Нина Андреевна.

– Да… наверное… – Отойдя от двери, Нина снова села на диван и как-то вся сникла, сжалась, стала меньше ростом. – Зачем, что, почему – вам легко задавать эти вопросы. А что было делать мне, как поступить, когда горькие мысли разрывали мне сердце, не давали спать по ночам, отравляли мою жизнь? Я безумно, безумно любила Борю – это лучшее, что было дано мне богом… Я любила его всю жизнь, он был для меня всем – и с какой благодарностью Борис принимал от меня мою любовь, всю, без остатка… Но на третий год после замужества я начала ощущать пустоту. Ко мне стали приходить странные мысли. Мне стало не хватать любви – но уже не Бориной. Любви маленького теплого существа, которое плоть от плоти, кровь от крови моей, этих маленьких ножек у меня на ладонях, розовой кожицы, мягких ручек, смешной неосмысленной улыбки… Первого слова – «Мама!», первой радости от того, что он меня узнает. Я хотела ребенка. А ребенка не было. Более того, в один черный день, когда я на минуту забежала зачем-то к отцу – с первого дня свадьбы я стала называть Натана Яковлевича отцом – и он, потрепав меня по щеке, спросил, почему я такая грустная и не надо ли чем помочь – и я разрыдалась у него на груди, такое вдруг охватило отчаяние, и все рассказала ему… А отец почернел лицом, отошел к окну и долго молчал, а потом обернулся – никогда не видела его таким застывшим – и все мне рассказал, про эту проклятую свинку… И что Боря никогда не сможет стать отцом, правда, он добавил – «надежда все-таки есть, Ниночка!», потому что какой-то ничтожный процент не попадает под эту страшную статистику бесплодия… Но я уже знала, знала, знала, что надежды нет, нет и никогда не будет – я чувствовала это сердцем, оно оледенело сразу, покрылось коркой боли и стыда… И тогда… тогда… тогда я сказала ему…

Она опять закашлялась, сотрясаясь всем телом. Вероника присела рядом, хотела взять Нину за руку, но та отказалась, жестом выказав ненужность этого сочувствия.

– Я попросила его: умоляла, умоляла его подарить мне ребенка. Натан Яковлевич сказал: «Ты с ума сошла!» – и отступил, разом побледнев, как будто я враз стала для него заразной или прокаженной. Но я встала на колени. Я целовала ему руки. Я бы пошла на все, чего бы он ни потребовал, но не отказалась бы от своего, и чтобы доказать это, я встала перед ним на колени… И плакала, и кричала, что именно он, он и никто другой должен помочь нам с Борисом… И что в этом нет греха, потому что он не отнимает у нас счастье, а дарит новое, еще неизведанное… И что мальчик – с первой минуты я знала, что у меня будет сын! – должен быть похожим на моего мужа, и не просто похожим – в нем будет Борина кровь… И все равно он не соглашался, но я сказала, что покончу с собой, и бросилась к окну, я была как безумная…

Она помолчала, положив руку на грудь и сдерживая очередное клокотание кашля. Потом посмотрела на Аду, Веронику и покачала головой. «Я больше не могу говорить», – было сказано этим движением.

– Значит, вы родили ребенка от отца своего мужа?

Нина, помедлив, кивнула. И отвернулась, закрыв лицо руками.

– Знаете что, Нина? Ваш тесть… Натан Яковлевич… Он был очень милосердный человек. Очень хороший, – сказала Вероника и твердо взглянула на Аду. Та отбросила за спину рыжую гриву и улыбнулась, соглашаясь.

– И вам нечего, совсем нечего стыдиться. Вы не преступница. Вы… вы – героиня.

Нина глубоко вздохнула и снова привалилась к спинке дивана. А Ада спросила:

– Все эти годы вы не подпускали сына к Натану, потому что боялись – отец в приливе чувств или откровенности выдаст вашу тайну?

– Да. Он так… так сильно интересовался тем, «как там наш мальчик?», с самого рождения сына, что я перепугалась страшно, смертельно! Если бы… истинные обстоятельства… Если бы они стали известны сыну… или моему мужу… Нашей семье пришел бы конец. Я просто не могла этого допустить. Была лишь сотая доля процента вероятности, что Натан когда-нибудь проговорится, но я не могла этого допустить! Нет, нет, не могла!!! – крикнула она и закашлялась.

– Понятно, – протянула Ада. – Я так и предполагала. А где сейчас ваш сын? Женя? Где он?

Ни днем, ни вечером того же дня беглецов не нашли. Не отыскали их и через неделю. Ни в имении матери, ни в доме знакомых или родни Алексей так и не появился; вместе с ним канула и Саша.