📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгФэнтезиКарты на стол - Макс Фрай

Карты на стол - Макс Фрай

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 116
Перейти на страницу:

– Прости. По крайней мере, теперь ясно, кто тут у нас балда. И кому солнцем голову укачало.

– Ничего, – отмахнулся он. – Так вот. С Венецией все, как мы с тобой понимаем, с самого начала настолько непросто, что само по себе признание этого факта – уже общее место. Но штука в том, что в последнее время стало еще сложней. Слишком уж много появилось завлекательной информации – книг, кинофильмов, рекламных путеводителей, красивых открыток, любительских фотографий в одном только интернете, кажется, три миллиона, а сколько их прячется по семейным альбомам и персональным компьютерам в ожидании очередной жертвы, гостя, еще не оценившего уникальные кадры «я на фоне Сан-Марко» – страшно предположить. А сколько стеклянного хлама, масок, флаконов, пачек бумаги для писем, клоунских колпаков, пикантных открыток и прочих будоражащих воображение сувениров пылится на полках квартир, в том числе тех, чьи хозяева никогда не бывали в Венеции, но регулярно, разрываясь между завистью и благодарностью, получали подарки от родни и друзей, представляешь? Я – нет. Но все равно содрогаюсь.

– Я тоже. Но все это ты мне сейчас говоришь – к чему?

– А к тому, что Венеция окончательно стала мифом о собственной красоте, средоточием миллионов страстных желаний: «хочу там побывать хотя бы раз в жизни», «желаю срочно вернуться хотя бы еще на неделю, а лучше на месяц, нет, лучше всего на год», «ах, почему я не попал в Венецию, когда был молодым», «хочу целоваться с любимым в Венеции ночью, на всех мостах подряд», «если бы мама была жива, вот бы с ней приехать сюда», «какого черта я глажу эти дурацкие простыни, вместо того чтобы гулять по Венеции – безотлагательно, прямо сейчас», «не хочу быть в прекрасной Венеции просто туристом, вот если бы здесь родиться и жить!» Ну и так далее. Я очень приблизительно описываю диапазон «желанного, в достижимости которого нет уверенности», как говорят словари.

– Это понятно. И?..

– И тут начинается самое интересное, – Тони снова перешел на шепот. – Люди, конечно, много куда рвутся, не только в Венецию. Но прочие города вполне равнодушны к нашим мечтам – мечтайте себе на здоровье, о чем хотите, но мы тут при чем? Впрочем, города, я уверен, обычно вообще не в курсе, какие страсти пылают вокруг их мутных изображений на любительских фотоснимках, какие приносятся жертвы ради покупки билетов, какие строятся планы, громоздятся одна на другую иллюзии, и сколько проливается слез – вместо, во время и после поездки. Их позиция такова: приедете, познакомимся и, может быть, даже поговорим, там видно будет. А пока не приехали, нам до вас дела нет. Однако Венеция ведет себя совершенно иначе. Уж не знаю, что это – великодушие, царская щедрость или, напротив, алчность, но только всякий по-настоящему сильно мечтающий о Венеции, хоть однажды да объявится здесь, причем в том виде и в тех обстоятельствах, которые кажутся идеальными ему самому. Я не имею в виду, что мечтатель сюда приедет и разместится в одной из нескольких тысяч гостиниц со всеми удобствами или без них. Но его образ непременно возникнет на здешней улице, в кафе или на мосту. Да хоть на палубе вапоретто, вот прямо сейчас. Смотри! Видишь этих старичков?

– Он в сером костюме?

– Ага. И рядом жена в белом льняном сарафане. Они побывали в Венеции всего один раз, уже на пенсии, но все равно довольно давно, лет двадцать назад. Их лучшее общее воспоминание! Сейчас старик уже умер, а его вдова тихо угасает в доме престарелых в пригороде Копенгагена. Кажется, ничем не болеет, просто очень стара. Сидит в саду, в плетеном кресле с высокой спинкой, вспоминает, мечтает: «Вот бы еще хоть раз приехать в Венецию с Йенсом, прокатиться на вапоретто, в тот раз меня укачало, испортила всю прогулку, но теперь была бы умней, заранее приняла бы таблетку, не подвела», – и видишь, вот они, здесь. Только старушка сама об этом не знает. Это, по-моему, очень несправедливо – упустить такое удовольствие. Самое большее, увидеть свою прогулку во сне, который забудется задолго до пробуждения. Да и то вовсе не факт.

– Но откуда ты знаешь?..

Тони пожал плечами.

– А черт его разберет. Но откуда-то, получается, знаю. Может быть, слишком часто сюда приезжаю в последнее время? И город, гадая, чем еще меня удивить, начинает потихоньку подсовывать отборные тайны, припасенные для своих? Или просто я сам – тоже мечта? Например, твоя. Ты же так долго хотел погулять со мной по Венеции. По крайней мере, часто об этом говорил. Возможно, сегодня я тут исключительно по твоей воле? И, будучи недолговечной мечтой, могу порадовать старого друга, разболтав пару-тройку наших цеховых тайн?.. Не смотри так. Конечно шучу. Я просто не знаю. Но почему-то в последнее время все чаще так получается, что глядя на некоторых людей, я вижу одновременно два образа – подлинный, прогуливающийся тут и мнимый, оставшийся дома… то есть, тьфу ты, конечно, наоборот! Но увлекаться нельзя, если на такого туриста-мечтателя смотреть слишком пристально, он просто исчезнет, не выдержав моего знания об истинном положении дел. Глупо получится, да и Венеция может обидеться, что я отобрал у нее очередную игрушку. Вернее, мечту.

– Мечту?

– Думаю, так и есть. Этот город тоже мечтает: о тех, кто в него влюблен. Не смотрит по сторонам привычным хозяйским взглядом, не стремится сбежать, переехать подальше от этой невыносимой сырости, тесноты и слишком уж нечеловеческой красоты, но и не мечется с путеводителем, проклиная высокие цены и пытаясь поставить как можно больше галочек в бесконечном списке «Must see». А просто смотрит и любит. И знает, что по-настоящему жив только пока находится здесь. На границе между жизнью и смертью, где построили этот город, можно выстоять только купаясь в любви. Чем больше любви, тем лучше, каждая капля идет в дело, как бетон в старый шаткий кровавый фундамент. Да что я тебе объясняю, ты знаешь.

Я, кажется, правда, знаю. Но буду молчать, как снулая рыба на рынке.

Пусть лучше он говорит.

* * *

Допив капучино, Стелла думает: «Надо идти дальше, весь этот город – мой, столько всего вокруг». Но никак не может заставить себя подняться с красного пластикового стула, хотя солнце уже обжигает ее правую щеку и локоть, подбирается к колену, которое еще недавно было уверено, что уж кто-кто, а оно надежно укрыто в тени под столом.

Но Стелла сидит, не решаясь даже передвинуть стул на несколько шагов влево, в блаженную тень. Вывернув тонкую смуглую шею, разглядывает собственное отражение в мутном зеленоватом оконном стекле. Вряд ли удастся надолго остаться такой красоткой, но можно хотя бы запомнить, какой однажды была: потемневшие, приподнявшиеся к вискам глаза, гладкость щеки, нежную тень скулы, спутанные завитки волос, спадающие на лоб, яркость ненакрашенных губ, детскую четкость упрямого подбородка – господи, как хороша. Каждый хотел бы так. Сама бы хотела.

Стелла сидит на горячем от солнца стуле, стоит, прислонившись спиной к холодной стене подъезда, на улице сегодня плюс пятнадцать и дождь, а здесь еще холоднее, спасибо, хотя бы сухо, но сигарета докурена, пора уходить, хватит греть плечи на венецианском солнце, ты, глупая мечтательная корова, поворачивайся, ну! Стелла почти плачет от злости – на себя, совсем не такую, как в том зеленом стекле, на Венецию, которая по-прежнему далеко, а билеты так дороги, что хоть втрое больше уроков найди, все равно до конца года не скопишь. Да и какой, к чертям, конец года, если хочется быть там прямо сию секунду, хочется так, что кровь, чего доброго, пойдет сейчас носом, капнет на новую кофточку, которую, впрочем, не жалко, дрянь и дешевка, просто другой пока нет, придется отстирывать, дура, – сердито думает Стелла, чуть не плачет Валя, сорокалетняя учительница математики из города Гомеля или, предположим, Перми, почему-то ее точное местоположение совершенно не поддается определению – безликий подъезд старого панельного дома, стены выкрашены зеленой, как тина, эмалью, консервная банка для окурков прикручена проволокой к перилам, через сорок минут начнется так называемая «халтура», платный урок для балбеса, который без репетитора не поступит даже в приличное ПТУ, или как там они сейчас называются – колледжи? Сорок минут до урока, а идти всего лишь в соседний двор, самое время выпить кофе в Венеции, горько улыбается Валентина Евгеньевна, а Стелла – что Стелла. Она решительно поднимается с раскаленного красного стула, ныряет в прохладу кафе, говорит: «Уно эспрессо пер фаворэ», – сладко ужасаясь: «Я! Говорю! По-итальянски!» – запивает сомнения одним длинным горьким глотком, кидает на стойку монету и еще несколько центов кладет в специальную баночку для чаевых, машет рукой: «Чао!» – выскакивает из кафе и не идет, а буквально летит вприпрыжку, такая счастливая, длинноногая, звонкая в этом своем шелковом платье, невозможно не позавидовать, каждый хотел бы так!

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 116
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?