Я - сталкер. Охотники за артефактами - Андрей Левицкий

Самкин медленно полез в один из многочисленных карманов за гайкой, сжал одну в кулаке. Джига и не выпускал гайку с тряпичным оранжевым хвостом. Никто не решался бросить и разрядить аномалию, с огромной вероятностью она ответит туда, откуда прилетело.

– Очень осторожно пятимся, – прошептал я, наконец увидел ту самую спираль «шаровой молнии». – Коба прав.

– Но почему она не ударила? – поинтересовался Самкин за моей спиной.

– Она подпускает близко, бьет, когда удаляешься, в спину.

Или мне показалось, или спираль нас засекла, завибрировала, вокруг нее начали закручиваться смерчи более плотного воздуха. Если стоять на месте, все равно долбанет, потому я воскликнул:

– Бежим, прячемся.

И рванул назад, рыбкой нырнул за первую попавшуюся сосну, накрыл голову руками, что делали остальные, я не видел. Затрещало, на миг воцарилась тишина, словно аномалия готовилась, прежде чем плюнуть, потом неподалеку грохнуло разрядом, меня обдало жаром, на голову посыпалась земля, ветки, прошлогодние листья.

Один за другим трещали разряды, взрывались наподобие бомб. Заскрипело дерево, что-то зашумело, заскрежетало, грохнулось оземь, сдавленно крикнул то ли Самкин, то ли Коба, захрипел и стих. Потянуло гарью. Предчувствуя беду, я не спешил вставать, а когда сделал это, в клубах дыма увидел Кобу, держащегося за волосы. Он стоял метрах в двадцати от меня над поваленной сосной.

Самкин получил стресс и теперь добавлял дыма тонкой сигаретой. Как и я, он был весь перепачкан землей. О том, что случилось непоправимое, я понял, когда Коба заорал, заговорил по-грузински и упал на колени.

Я и Самкин, выплюнувший сигарету, рванули к Кобе, который тряс упавшую сосну. Вскоре стало ясно, что ствол рухнул на Джигу, впечатал его в землю, раздавил рюкзак. Самкин сел на корточки, дотянулся до шеи Джиги, кивнул:

– Пульс есть, но слабый.

– Что ж вы стоите? Помогите мне! – заорал Коба, силясь поднять ствол.

Я очень надеялся, что жадность спасла Джигу, и удар смягчил рюкзак. Мы с Самкиным чуть не крякнули, поднимая ствол, Коба за руки вытащил напарника и не рискнул его переворачивать, закрыл лицо руками, как маленький ребенок, который пытался спрятаться от страшного. Джига зашевелился, забулькал, мы с Самкиным выдохнули с облегчением, перевернули его…

И поняли, что он зашевелился не потому, что приходит в себя – Джига умирал, на груди расползалось красное пятно, на губах пузырилась пена. Коба все так же стоял, не отводя рук от лица. Затем посмотрел на мир сквозь расставленные пальцы, метнулся к напарнику и проговорил:

– Что же вы стоите? «Гематоген» ему, быстро!

Самкин бросился выполнять просьбу, а я не спешил, потому что это было бесполезно: без операции не обойтись, потому что ему поломало ребра, и они пробили легкие.

Вот еще один недостаток командной работы в Зоне: твоя жизнь зависит от напарника, ты привыкаешь к нему, мало того, начинаешь его воспринимать как часть себя.

Казалось бы, что мне тот Джига – просто попутчик, еще одна смерть, а как будто родственника потерял. В большом мире я ни за что не стал бы водить дружбу ни с Джигой, ни с Кобой, но тут выбора нет, и все его выверты, все странности и даже скопидомство стали близкими.

Я принялся себя мысленно утешать, что парень умер молодым и никогда не почувствует дыхание смерти у себя за спиной, которое сейчас гонит меня к Дмитрову, но помогало это слабо. Невозможно привыкнуть к смерти. Даже если ты сотрудник хосписа, страдания знакомого не оставят тебя равнодушным.

Коба старался вернуть напарнику жизнь, вкладывал ему в руку, сведенную судорогой, артефакт, говорил на языке, который мы не понимали. Самкин, разведя руки в стороны, стоял поодаль, я предпочитал не вмешиваться.

Не прошло и двух минут, как Джига затих. Коба сидел рядом и качал его голову, безвольно мотающуюся по коленям.

– Был бы Труба, он похоронил бы, – с сожалением сказал Самкин. – Какой-то неудачный у нас поход. Сначала Труба, теперь, вот, этот парень.

Коба молча встал и ушел, мы с Самкиным сняли рюкзак Джиги, я достал оттуда саперную лопатку, Самкин взял свою, и мы принялись копать яму, чтобы предать тело земле. Коба не стал прощаться с напарником, наблюдал за нами издали. Пришел он только, когда тело, положенное в спальный мешок вместо гроба, скрыла земля, сел на четвереньки и принялся шевелить губами, искоса на меня поглядывая, будто винил меня в этой смерти.

Хотелось сказать ему, что Джига пренебрегал мерами безопасности и получил такую дозу радиации, что все равно умер бы, но медленной и мучительной смертью, или ходил бы по лезвию ножа, играл бы со смертью в прятки, как я, но любые мои слова сделают только хуже, потому я молчал.

Рюкзак Джиги тащили по очереди, чтобы спрятать в ближайшем поселке и на обратном пути забрать воду, еду и патроны.

В Зоне сложно с питьевой водой, потому приходится брать с собой до десяти литров, что ограничивало в скорости. А если прибавить сюда патроны, еду, вещи, оружие и контейнеры, вес рюкзаков получался сорок – пятьдесят килограммов. По мере того как в походе иссякали силы, рюкзак становился легче – расходовалась вода, еда и патроны. Получался своеобразный сброс балласта.

Теперь на воде можно не экономить.

– Что-то мне не хочется идти дальше, – поделился мыслью Самкин. – Нас слишком мало осталось для такого дальнего похода.

Мне и самому больше хотелось переждать полосу невезения, и я подумал, что, наверное, придется возвращаться в Институт, но судьбоносное решение принял Коба:

– Нет уж, я хочу пройти этот путь до конца, чтоб его смерть не была напрасной, тем более, мы прошли почти полпути, до дмитровских болот рукой подать… Химик, ты в Дмитрове бывал?

– Бывал. Еще до того, как вокруг появились болота. Обычный город в Зоне… Если можно так сказать о каком бы то ни было городе в Зоне. Со своей тайной, с троллейбусом, который каждый вечер приезжает на одну и ту же остановку. Наверное, он до сих пор приезжает.

– Настоящий? – оживился Самкин.

– Пойди, проверь. Мне как-то не хочется.

Словно повинуясь команде, Самкин отряхнулся, надел рюкзак, взял рюкзак Джиги и потопал на восток, мы поплелись за ним. Или мне показалось, или его лицо снова стало землистым и неподвижным, как у молчаливых сталкеров, которые околачиваются в третьем круге и охраняют непонятно что непонятно от кого.

Только когда миновали метров сто, до меня дошло, что логичнее немного вернуться и оставить рюкзак в поселке, который мы недавно миновали. Самкин потряс головой, на миг «завис» и согласился со мной.

Я рассчитывал, что мутантов в поселке не будет. Прежде чем они снова вернутся в эти места, пройдет несколько дней, этого нам как раз хватит, чтобы добраться до окрестностей Дмитрова и, надеюсь, найти «пузырь». Глупо было бы не воспользоваться возможностью, которую дарит сама Зона.