Одно сердце на двоих - Александр Тамоников

— Что за вопрос, Вадим? Сам-то как думаешь?

— Держи аппарат. Номер найдешь в памяти. Звони.

— Вы извините, парни, но выкатите меня на улицу.

— Там дождь начался, — сказал Снегирев.

— Пустяки, выкатите, а? А то я сам дальше сеней не смогу.

Старший лейтенант Герасин поднялся и предложил:

— Давай я выкачу.

— Накидки возьмите, — сказал Валиев.

— Возьмем.

Герасин выкатил Дуневича на улицу.

Отсутствовали они довольно долго, почти двадцать минут, вернулись мокрые. Дождь заметно усилился, поднялся ветер. Но лицо Вячеслава буквально светилось.

— Ну что, наговорился? — спросил Галдин.

— Нет. Разве наговоришься по телефону? Я спросил, сильно ли издевался над ней Сухобоков. Она сказала, что хотела и даже пыталась покончить с собой. — В глазах Вячеслава показались слезы.

Галдин подошел к нему и сказал:

— Слава, успокойся.

— Теперь там более-менее нормально. После того как Лена вскрыла себе вены, этот урод больше не беспредельничал и своим друзьям не давал.

— Зачем же тогда держать девчонку в плену? Чтобы правду не рассказала? — спросил Валиев. — Но ведь Сухобоков вроде как никого не боится, у него все схвачено.

— Она ему теперь как заложница нужна, — проговорил Стуров. — Чует, наверное, пес старый, что лафа кончается, его наркобизнес может накрыться, готовит пути отхода. С заложницей это гораздо безопасней и, в принципе, осуществимо даже в ходе боевой операции против него.

— Никуда он не свалит, — стиснув зубы, сказал Галдин. — Предупреждаю сразу, Сухобоков мой. Когда пойдем на объект, я сам этого козла на куски порву. И никто мне не помешает. В том числе и вы.

Валиев пожал плечами и заявил:

— Если так хочется, да еще и можется, то рви. Начальство предъявит претензии, мы заявим, что Сухобоков был убит во время попытки ликвидации заложницы и прямого вооруженного нападения на офицера противоминного центра. Только, Вадим, ты рви его аккуратно. Чтобы не походило на действия маньяка. На не слишком мелкие, аккуратные куски.

Галдин поднялся и сказал:

— Обещаю, я его нежно порву. А теперь, парни, давайте спать. Завтра здесь появится Сухобоков. Хрен его знает, с чем он приедет.

— И с кем, — добавил Снегирев.

— Именно.

— Завтра же принятие окончательного решения на действия. Ну а в четверг с божьей помощью пойдем в гости к господину Сухобокову.

— Аминь! — сказал Снегирев и сложил ладони перед грудью.

В среду, 19 октября Галдин проснулся в шесть утра и тихо вышел из дома. Он сполоснулся холодной водой, растерся полотенцем, набросил на себя куртку, присел на скамью у подправленного крыльца, достал телефон, набрал номер участкового.

Вадим думал, что тот не ответит в такую рань, но тут же услышал:

— Да, Вадим.

— Извини. Я, наверное, тебя разбудил.

— Нет, знаешь, на новом месте спится плохо. Я привык дома ночевать.

— Тогда доброе утро.

— Доброе, Вадим.

— Что в поместье?

— Пока все тихо. Охранник на посту, бодрствует, напарник его на селе. Султана твоего не слышно.

— А его и не должно быть слышно. Он подает голос только по команде, причем по моей.

— Слушай, давно хотел спросить тебя, почему твой пес почти не лает?

— Это так интересно?

— Для меня да.

— Хорошо, отвечу. Султан — минно-разыскная собака. Он натаскан именно на обнаружение мин, которые могут иметь разные взрыватели, в том числе и звуковые.

— В каком смысле?

— В прямом. На собак и расчет. Пес обнаружит мину и подаст голос. Что будет дальше? Правильно, взрыв. Поэтому наши собаки, найдя взрывное устройство, садятся рядом с ним и молчат.

— Теперь понятно.

— Значит, в поместье ничего нового?

— Думаю, эта тишина ненадолго. Если прием груза у бандюков назначен на завтра, то Сухобоков появится здесь, и не один. Если что, то он не при делах, дома сидел, смотрел телевизор.

— Да, скорее всего, так и будет. Господин бизнесмен подставляться не станет. Ему надо иметь алиби, даже здесь, в регионе, где у него все схвачено. Подставить могут и поставщики, а депутат прикрыть не успеет. На этот случай Сухобокову алиби жизненно необходимо. С ним его не зацепит ни одна спецслужба.

— Но мы-то зацепим.

— Мы — да, еще как. Потому и будем работать в поместье.

— А как работать, ты уже решил?

— Окончательное решение будет принято позже. Ты обязательно о нем узнаешь, так как являешься членом группы.

— Хорошо, я на связи.

— Да, Миша. Все.

— Погоди. В крайнем правом окне третьего этажа зажегся свет.

— Это одна из комнат Елены. Почему она не спит?

— Наверное, волнуется.

— Да, конечно. Но если она не спит, то это значит, что ей можно позвонить?

— Да. Сейчас это безопасно.

— Я понял тебя, спасибо, до связи!

— Отбой, командир.

Галдин отключил телефон, прикурил сигарету.

На крыльцо вышел Снегирев и спросил:

— Чего ты так рано встал, Вадим?

— Нормально. Смотрю, тебе тоже не спится.

— Ты поднялся и разбудил меня, а Валиев и его ребята спят как убитые. Славика тоже не слышно.

— Пусть отдыхают.

— Я сейчас.

Снегирев пробежал до туалета. На обратном пути умылся, присел рядом с Галдиным:

— Побриться, что ли?

— Побрейся, пока все не встали.

— А ты?

— Я думаю Елене позвонить.

— Хочешь разбудить девушку?

— Она не спит.

— Откуда знаешь?

— Недавно говорил с участковым, он видел свет в ее окне.

— Беспокоится.

— А ты бы не беспокоился?

— Сравнил. Я мужик, офицер, для меня война — работа, а она?

Галдин взглянул на товарища и заявил:

— А она сделала то, чего от нее никто не ожидал. Показала себя, окно открыла и двери распахнет, когда на штурм пойдем. Так что, конечно, Елена беспокоится, но на нее положиться можно.

— А ты ее давно знаешь?

— Познакомился с ней, еще когда приезжал сюда курсантом вместе со Славиком, не видел три года. Она красивая девушка и очень душевная, если так можно сказать. В общем, хорошая.