Незабытые чувства - Слава Доронина

– Договорились? – удерживаю ее взгляд.

Алёна прижимается ко мне и прячет лицо у меня на груди.

– Я постараюсь, Ян. Но долгое время я была одна и со всеми трудностями привыкла справляться без чьей-либо помощи. Помнишь, я говорила о своей болезни под названием “Я сама”? За эти годы она прогрессировала и перешла в хроническую стадию, – признается она. – Потянешь такое?

Я уже и так понял, что просто не будет. Но мне глубоко чихать на проблемы. Я хочу весь комплект в свою жизнь: и цветочек с ядовитыми шипами, и взбалмошного дикого волчонка.

В ответ я целую Алёну так жадно, что на миг оба перестаем дышать.

– Ян, мне пора возвращаться в город. У Ульяновой какие-то проблемы и вопросы возникли с секциями. Одной справляться тяжело с таким объемом работы. А мы и так провели в этом месте много времени. Андрей уже по второму кругу успел сопли подхватить, – цветочек кивает на сына.

Волчонок не сводит с меня глаз, пытаясь оторвать ухо плюшевой собаке, которую я недавно привез из города. Новую, между прочим. И третью по счету. Отбираю у Андрея игрушку, которую он Янисом опять назвал и строго грожу ему пальцем.

– А если я тебе живую подарю, тоже будешь над ней издеваться? – спрашиваю я, хмуря брови.

– Мам, я собаку хочу, – волчонок переводит на мать вопрошающий взгляд.

Теперь я удостаиваюсь строгого взгляда Алёны.

– Пока нет, Андрюша. Чуть позже вернемся к этому вопросу, хорошо? – цветок подходит к сыну и берет его за руку. – Пойдем, я покормлю тебя, потом лекарства дам и начну вещи собирать.

– Мам, а он теперь и у нас дома будет жить? Я против, – ноет Андрей.

«Он» – это обезличенное я. Собак своих моим именем называет, а меня – нет. Блоха неугомонная.

Понимаю, что лучше не вмешиваться и не злить волчонка, но пусть ответки получает.

– Да, Андрюша, – кричу я. – Буду жить с вами. И возить тебе каждую неделю нового плюшевого пса.

Чтобы он потом на балконе кладбище домашних животных устроил из сотни расчленнных Янисов. На любой вкус и цвет.

Жаль не вижу лица волчонка в это мгновение, но зато слышу мягкий голос Алёны, которая успокаивает Андрея, говоря ему, что это все на время.

«Да-да. До твоего совершеннолетия, хомяк, а потом волен идти на все четыре стороны», – посмеиваясь я себе под нос.

Но ближе к обеду мне становится не до шуток. У Андрея поднялась температура, он даже не пытается строить новые козни, а смиренно лежит на диване и смотрит мультики. Глаза болезненные, лицо белое. Хочется подойти и пожалеть волчонка, погладить его по голове, но ведь не дастся же. В итоге планы вернуться в Москву откладываются еще на день. И это к лучшему. Потому что мне хорошо здесь с Алёной и ее сыном. Я давно не ощущал внутри такого умиротворения и спокойствия.

– Он часто болеет, Алён? – спрашиваю у цветка, когда она приходит ко мне в гостиную, уложив Андрея спать.

– Всякое бывает. Но ему уже получше, завтра домой поедем. Я в курсе, что тебе тоже пора быть в городе.

– Да, пора. К тому же на носу новый бой. И в офис заскочить бы...

– Бой? – замечаю недобрый блеск в глазах Алёны. – Ян заканчивай с боксом. Как ты вообще до этого додумался? – в голосе тут же проскальзывают недовольные интонации.

Я улыбаюсь. Мне нравится вызывать у Алёны эмоции. Даже если они не очень положительного характера.

– А ты?

– Что я?

– Тренерство, – подсказываю я. – Видел я твое выступление на льду. Красиво, но нога все так же болит?

– Это не одно и то же. Я ведь на лёд почти не выхожу. Больше не могу рисковать своим здоровьем, потому что думаю об Андрее. А ты если планируешь что-то серьезное, – обводит глазами пространство между нами, – то можешь смело строить планы на ближайшее будущее без бокса. Или не со мной. Сейчас ребенок к тебе привяжется, а потом ты получишь какую-нибудь травму и превратишься в овощ, да? И это в лучшем случае! Хотя, судя по тому, как вы ладите с Андрюшей, он будет только рад потыкать в тебя обездвиженного палкой.

Морщусь от нарисованных Алёной картинок. Но и без нее прекрасно все понимаю. Как и то, почему вернулся в бокс. Только настоящих причин не озвучу.

– Принято, – вздыхаю под удивленный взгляд Алёны.

– И даже спорить со мной не будешь?

– А зачем? – кладу голову на колени цветочка.

Обожаю, когда она массирует пальцами мои виски и перебирает волосы. Всю жизнь бы так лежал.

– Ну… не похоже на тебя. Сразу согласился?

– Угу, – снова вздыхаю и в это время телефон на журнальном столике оживает. – Кто там?

Алёна берет мобильник в руки, и я чувствую как она тут же напрягается.

– Ника, – отвечает так тихо, что я едва расслышал.

– Положи обратно, – спокойно прошу я. – Ничего важного.

Алёна возвращает телефон на место, но тень задумчивости не исчезает с ее лица.

– Вы давно вместе?

– Не особо. После тебя как-то не хотелось ни с кем серьезных отношений. Но общая тусовка и интересы сделали свое дело. Я не любитель беспорядочных половых связей.

– Вы встретились за границей?

– Ты хочешь поговорить о моей личной жизни? – прямо спрашиваю я.

– Почему нет? Моя тебя очень интересовала. Особенно были ли у меня интимные отношения с Нейманом.

– У меня ничего интересного не было. До тебя, – широко улыбаюсь и, подняв руку, кладу ее на грудь цветочка.

Еще никогда в жизни я не был так зациклен на потребности кем-то обладать.

– Ты правда собираешься с нами жить? То есть переехать? – продолжает Алёна допрос.

– Да. Ко мне волчонок жить не поедет. Ему будет проще общаться со мной в привычной для него обстановке. Ты имеешь что-то против?

– Нет, – улыбается Алёна. – А у тебя оказывается не все так уж и плохо с терпением и выдержкой. Я все жду, когда ты психанешь и вызовешь водителя, чтобы уехать домой, но ты совершенно спокоен. По отношению к ребенку, – уточняет она, когда я сильнее сжимаю ее грудь.

– На самом деле с терпением все очень плохо, – поднимаю голову и перехожу в активное наступление.

Ловлю ноздрями запах цветка вместе с выстрелом в пах. Вот как у нее это получается? Одним взглядом и интонацией голоса доводит меня до пьяного состояния. Мое желание к Алёне настолько сильное, что оттопыривает сейчас ткань на домашних брюках.

Цветок тоже это замечает. Забирается теплыми ладонями под мою футболку и гладит ими живот, спускаясь ниже. Пытаюсь взять инициативу в свои руки, но слышу ее надтреснутый голос:

– Хочу сама. Не двигайся. Прояви еще немного терпения. Сможешь?