Сделка с чудовищем - Франческа Гиббонс

class="p1">– Может, угрей? – спросил ключник.

– Ещё чего не хватало! – возмутилась кухарка. – Вы хоть знаете, сколько я отдала за этих угрей? Медведица, конечно, важная цаца, но пусть обходится тем, что дают.

– И то верно. – Дворецкий потёр затылок. – Тут ты хозяйка.

– То-то и оно!

Глава 74

Когда Миро проснулся, его распухший язык больше напоминал дохлого слизняка. Где он? Почему так хочется пить?

Он сел и нащупал грубые шерстяные одеяла, пропахшие мочой.

Почему он в пещере? Как он сюда попал?

И тут он всё вспомнил.

Он разговаривал с Модри Кралем в толще горы Кленот и, судя по решётке перед его носом, остановился далеко не в роскошных гостевых покоях.

На полу стояла миска с водой. Миро припал к ней и жадно осушил до дна. Потом он понял, что у него сильно болит лицо. Он поднёс руку к щеке. Кровь вокруг пореза была липкой, как будто смешанной с какой-то клейкой мазью.

Миро плотнее завернулся в одеяла. Пещеру освещали свечи, которым, судя по виду, осталось гореть не больше часа. Что ж, по крайней мере, он не в Хладоморне. Там узникам не давали никаких одеял. По сравнению с Хладоморными ямами тюрьма скретов была раем.

Мысли Миро невольно обратились к его дяде. Знает ли Дракомор, где сейчас его племянник? Если свадьба уже совсем скоро – а она должна состояться со дня на день, – то, возможно, король слишком занят, чтобы торговаться за освобождение принца.

Мелькнула гадкая мысль, а вдруг он больше не нужен дяде? Миро не сомневался: Аннешке он только мешает, но что, если после свадьбы его дядя тоже будет так думать? В конце концов, у них с Аннешкой рано или поздно появятся дети. Так всегда бывает после свадьбы. Чудесный маленький мальчик и чудесная маленькая девочка. Зачем Дракомору чужой нелюбимый ребёнок? От таких мыслей у Миро разболелось сердце.

Вскоре свечи догорели, и он очутился в полной темноте. Наверное, Миро должен был привыкнуть к ней. Разве мало он сидел по ночам в своей башне, наблюдая, как гаснут свечи? Но Миро не любил темноту. И ещё он всё время думал о друзьях, которые бросили его, и о дяде, не желавшем его возвращения. Никогда в жизни мальчик не чувствовал себя таким одиноким.

Миро не знал, как долго он просидел в темноте, прежде чем за решёткой его камеры снова забрезжил свет. Порез на щеке болел уже невыносимо, а ещё принц очень хотел есть.

По коридору шёл скрет со свечой и связкой дребезжащих ключей в руках.

– Где ты? – позвал скрет скрипучим металлическим голосом.

Миро затаил дыхание.

Скрет вошёл в камеру.

– Я знаю, что ты здесь, маленький человек. Прятаться нет смысла.

Миро натянул одеяло на голову и замер. Нижние когти скрета заскребли по каменному полу. Он приближался.

– Вот ты где! – Чудовище сорвало одеяло с Миро.

– Отстань от меня! – закричал тот, лихорадочно размахивая руками.

– Я пришёл не для того, чтобы причинить тебе зло, – сказал скрет, отступая на шаг.

У него были длинные-предлинные зубы, торчащие из нижней челюсти.

– Чего тебе надо? – спросил Миро.

– Я пришёл зашить тебя.

– Зашить меня? Убирайся!

– Порез на твоём лице… Он не заживёт как следует, если не зашить. – Миро невольно дотронулся до щеки, а скрет продолжил: – Рана слишком долго оставалась без ухода, в ней началось заражение. Я смазал её мазью, но теперь вижу, что ты её зачем-то вытер.

– Я не знал, что это такое! – воскликнул принц.

– Вот в этом-то и беда с вами, людьми, – вы очень многого не знаете.

Скрет вышел из камеры и вскоре вернулся, неся новые свечи, миску с водой и какие-то лекарства. Выглядел он при этом презабавно – ни дать ни взять самая уродливая сиделка во всей Ярославии. Миро, наверное, вволю посмеялся бы, если бы не был так напуган.

Порез на его щеке горел огнём, и он не мог отвести глаз от когтей скрета. Каждый из них был длиной с большой палец взрослого человека. Как же скрет собирается зашивать рану? Что, если он ненароком выцарапает ему глаза?

– Зачем ты это делаешь? – спросил Миро.

– Это моя работа, – ответил скрет. – Я отвечаю за узников и мотыльков. Вообще-то раньше за пленных отвечал другой скрет, но он умер, так что теперь это моя забота. Честно говоря, с мотыльками мне куда приятнее иметь дело…

– Но зачем ты вообще со мной возишься? Разве не проще просто оставить меня тут умирать? В наших Хладоморнях так и делают.

Скрет громко фыркнул.

– Нет, я так не поступлю. – Он сел за стол и взял салфетку. – Придвинься поближе к огню.

Миро посмотрел на торчавшие вверх клыки скрета. Ему совсем не хотелось выполнять эту просьбу, хотя он понимал, что если бы скрет задумал его убить, то вряд ли стал бы делать это при помощи нитки с иголкой. Миро присел за стол и повернул раненую щёку к свету.

Скрет осторожно умыл ему лицо, опуская ткань в воду и бережно промакивая кожу вокруг пореза. Миро не сводил глаз с его зубов. Пожалуй, они больше напоминали не клыки, а бивни.

Ему впервые в жизни представилась возможность как следует рассмотреть скрета вблизи. Он видел каждую бородавку и каждый волосок на его бледной коже. Он мог как следует разглядеть не только его круглые глаза, но даже светящиеся зелёные кольца, вспыхивающие вокруг зрачков чудовища, когда оно поворачивало глаза к свету. Это означало, что скреты обладают превосходным ночным видением. Об этом Миро рассказал бывший наставник.

Этот скрет был безобразен, как и все его сородичи, тем не менее было в нём что-то особенное. Что-то такое, из-за чего его было тяжелее ненавидеть. «Если, конечно, это он, а не она», – добавил про себя Миро. Дело в том, что на взгляд определить пол скретов было почти невозможно. Об этом Миро тоже рассказывал наставник.

Через несколько минут, когда вода в миске сделалась красной, Миро набрался храбрости задать ещё один вопрос.

– Почему у вас зубы не такие, как у других скретов?

– А почему они должны быть такие, как у других? Разве вы, люди, все похожи друг на друга?

– Нет… Но у черепов скретов, висящих у нас в Ярославии, зубы маленькие и треугольные.

Чудовище насупилось:

– Это очень гнусный обычай, вот что я тебе скажу. Нехорошо выставлять черепа напоказ!

– Это для того, чтобы вас отпугивать, – сказал Миро.

– Нас не так-то легко запугать, – пробурчал скрет, отжимая салфетку.

– И всё-таки зубы у вас очень большие, правда?

– Да. Поэтому меня зовут Зуби. Это значит –