Оракулы перекрестков - Эдуард Шауров

Наблюдателей оказалось двое: крепкий чернявый парень по имени Джавид и высокий сухой мужчина лет пятидесяти, назвавшийся Язвой. Поначалу Бенджамиль слегка ошалел от этой парочки, вернее, от их костюмов. Среди слайдов оконного три-М-проектора в рабочем кабинете Мэя имелся вид джунглей с тропическими птицами – попугаями, Бенджамиль включал его всего пару раз, он не любил студийных пейзажей, да и птицы были скорее всего биллектронными. Так вот, более всего эти двое походили на тропических попугаев. Синие штаны Джавида были порваны в двадцати местах и пестрели двумя десятками продетых сквозь дырки красных и зеленых платков; из-под коротких рукавов желтого френча торчали расстегнутые манжеты красной рубахи, а на груди болталась целая связка камушков, монеток, просверленных гильз. Язва выглядел поприличнее, но тоже не без выдури: короткая шнурованная куртка с клепаными рукавами, узкие нежно-оранжевые блестящие брюки и старинное выцветшее кепи с обрезанным наполовину козырьком. Это бело-красное кепи с половиной козырька особенно не вязалось с угрюмым, заросшим седой щетиной лицом «ситтерского бандита».

Бенджамилю почти не удивились, встретили его вполне благожелательно и даже дружелюбно, но без какого-либо видимого интереса. Максуд представил им своего фатара из Бентли, они пожали ему крест-накрест руки, и все остались довольны. Небольшой конфуз произошел всего один раз и, к счастью, остался совершенно незамеченным. Когда, представляясь, Бенджамиль сказал:

– Бен.

Язва, изобразив на узких сухих губах подобие улыбки, ответил:

– Ясно, что бен. А звать-то как?

Бенджамиль, не знавший, что бенами в Сити зовут вообще всех Бентли, пришел в замешательство. Хорошо, что Максуд, вмешавшись в разговор, быстро обратил недоразумение в шутку.

Машина у двух дозорных оказалась едва ли не колоритнее их костюмов. Старинная модель, наверное еще с наноинестером, Бенджамиль в этом мало разбирался, но подобные электромобили видел, когда ему было лет десять: квадратный капот, угловатые абрисы, верх снят, чтоб получился кабриолет, хищный раструб радиатора оскален, а слегка помятый корпус сплошь покрыт самыми невероятными полосами, кляксами и узорами всех цветов солнечного спектра. Радиатор изображал из себя разинутую пасть, а фары какой-то оригинал залепил крестами из красного скотча. Бенджамиль сроду не видал столь дико раскрашенного транспорта.

Чернявый Джавид сел на водительское место, Язва устроился рядом с ним, поставив между коленей тяжелую автоматическую винтовку, Максуд и Бенджамиль с комфортом расположились на заднем сиденье. Джавид ткнул кулаком в сканер стартерной панели, и они поехали.

Сити выглядел ненамного лучше периферии черного буфера. Те же дома с пустыми рамами, отбитая штукатурка, кривой столб светофора на перекрестке. Запустение.

– Третий день тебя ждем, – говорил Джавид, поворачивая к Максуду оживленное лицо с блестящими глазами-маслинами. – Яфат сказал: «Ждите», ну мы и ждем. Думали, уже не придешь. А у стены тебя пацаны с манкидрессом дней пять уже караулят! По очереди.

– Ты на дорогу смотри, – отвечал Макс. – Пацанам бы посигналить, чтоб возвращались.

– Съездим… потом, – отозвался со своего сиденья немногословный Язва.

– А что такое манкидресс? – шепотом спросил Бен.

– Верхолазный экзоскелет, – тоже шепотом объяснил Максуд, – в нем можно по стенам бегать, прыгать, как блоха, на потолке висеть…

Бенджамиль вспомнил юного воришку с паучье-обезьяньими конечностями.

– Удобная штука! – тихо продолжал Максуд. – Только приловчиться надо. Скоро стена вокруг Сити вообще станет бессмыслицей.

Бен недоверчиво покачал головой:

– А откуда берутся эти самые скелеты?

– Комплектующие нелегально делают в промкольце, биллектронику – в белом буфере, – доверительно сказал Максуд, нагибаясь к самому уху Бенджамиля. – Потом все это контрабандой везут в Сити, собирают и отлаживают. Бен, ты даже представить себе не можешь, сколько башковитых парней из аутсайда работают на пульпу. Мы о многих занятных хреновинах узнаем раньше, чем корпи. Лет через десять «манки» станут такой же обыденностью, как дорожки пониженного трения, но покуда это мода ситтерских пацанов… – А может, и не через десять, – добавил Максуд, подумав. – Я уже видел экзоскелеты в буфере.

– Я тоже видел, – сказал Бен.

С минуту они молчали, потом Бенджамиль спросил:

– Макс, а куда мы едем?

– Домой едем. – Максуд блаженно откинулся на дырявую спинку сиденья. – В Алихаус, там сейчас штаб-квартира.

– Долго еще?

– Минут сорок. Эй, Джавид! За сорок минут доедем?

– Долетим, – отозвался чернявый Джавид, и машина веселее запрыгала по плохой дороге.

Максуд прикрыл глаза, а Бен, стараясь выглядеть равнодушным, вовсю смотрел по сторонам.

Постепенно окрестности приобретали все более обжитой вид. Дома по обеим сторонам от дороги уже не напоминали черепа мертвых животных. Почти все окна тускло блестели стеклами, обшарпанные фасады от тротуаров до второго этажа, а местами и выше были сплошь покрыты разноцветной мазней. Почти все, на что падал взгляд, пестрело картинками, зачастую по-детски примитивными, бестолковыми и красочными. Целые кварталы безыскусных комиксов без конца, без начала, и ни одной буквы, ни единой надписи. Язык арси не имеет письменности. На арси ничего нельзя написать и прочесть нельзя. Поэтому удивленный зритель мог наблюдать только нагромождение пиктограмм.

Бенджамиль насчитал три основные тематики рисунков: генитально-эротическую, с торчащими от окна к окну чудовищными фаллосами, батально-эпическую, со стреляющими людьми и горящими машинами, и мистико-эзотерическую, с крестами, крылатыми бородачами и беременными женщинами, вписанными в радужные круги и треугольники. Иногда стены домов украшались подобием стилизованных портретов. Примерно так первоклашка Бенни Мэй рисовал на интерактивном планшете картину «папа, мама, я и робопесик». Совсем редко попадались звери и птицы.

Посреди этой феерии цветовых пятен Бенджамиль видел женщин, совсем пожилых и не очень. Они сидели прямо на выщербленных ступенях широких каменных лесенок, зачем-то пристроенных возле подъездов. Бенджамиль видел экстравагантно одетых мужчин и молодых женщин. Бенджамиль видел цветные стайки детей, игравших на тротуаре. Проезжая мимо, Джавид весело им бибикал, а дети весело кричали вслед машине:

– Пошел на х…, чирок!

Никто никого не бил ногами, никто ни в кого не стрелял. Все выглядело обыденно и совсем не страшно, даже невоспитанные дети.

Уже начинало смеркаться, когда они подъехали к стоящему особняком зданию под высокой кровлей, и Максуд велел остановить машину.

– А ты разве не прямо к яфату? – спросил Джавид, сворачивая к обочине.

Максуд, задумчиво покачал головой:

– Сначала зайду к преподобному, жгут поставлю, а ты пока доложи, чтобы все честь по чести. Скажи яфату: «Макс привез важные слова от Макароны». Да, кстати, ты достал то, что я просил?