Маруся-2. Попасть - не напасть - Галина Гончарова

– Машенька?

Брат заметался, не зная, что делать, то л кидаться к людям и орать, чтобы помогли, то ли ко мне.

– Все в порядке, – шепнула я. – все в порядке.

– Я сейчас… подожди минуту!

Кажется, мне не поверили.

Я погладила макушку Нила.

– Малыш, мы его найдем?

И показалось мне, или в карих глазах малыша сверкнули золотые искры. Яркие, огненные…

Найдем. Определенно!

* * *

Александр Викторович себя ждать не заставил. Оно и понятно, Ваню знали. И когда он появился, растрепанный, в крови – кто ж знает, что там просто деревяшки царапнули, да еще, как я потом узнала, начал кричать про покушение, прямо с порога, конечно, взбаламутил он всех, кого мог.

А я сидела в коляске, так же прижимая к себе ребенка. И вообще…

Ноги у меня точно были. Но какие-то ненадежные и неустойчивые, так что я лучше тут посижу.

– Мария? Как вы себя чувствуете?

Я идиотски хихикнула.

– Всегда бесил вопрос – как вы? Неужели кто-то будет себя хорошо чувствовать после покушения?

Александр Викторович пригляделся ко мне и кивнул.

– Понятно.

А потом просто распахнул дверцу коляски и буквально выволок меня. Вместе с ребенком, вцепившимся в меня не хуже детеныша макаки.

Я оказалась у него на руках. И было так легко и просто положить голову мужчине на плечо. Так спокойно. Так… правильно?

Маруся! Опомнись!!!

Меня без особого напряжения пронесли по коридорам канцелярии, открыли ногой дверь в кабинет и вошли внутрь. А там и сгрузили в огромное кресло. Я вздохнула…

Кабинет Храмова.

Когда-то я пришла сюда в первый раз… здесь ничего и не изменилось. Только зелени добавилось и безделушки на столе другие. Из общей картины резко выбивалась рамка для фотографий – из хрусталя, золота и жемчуга. Красивая вещица, но здесь, в царстве дерева и бронзы совершенно неуместная. На ней жена и дочь Благовещенского. Обе улыбаются, но выглядят еще более неестественно. И радости на лицах никакой, все натянуто. О чем я только думаю?

А о чем должна?

О том, как пули свистели у меня над головой?

А сапоги у меня над головой не свистели?

Почему-то вспомнилась госпожа Белладонна. И мультфильм про поросенка Фунтика. И я закатилась идиотским истерическим смехом, отчетливо понимая, что это истерика. Но не имея сил ее как-то прекратить.

Вообще никаких сил.

Кажется, Ваня забрал у меня ребенка.

Кажется, Благовещенский что-то пытался сказать…

Я была в том состоянии, когда все чувства отключаются. Дурацкий смех рвался наружу, потом меня начало трясти, я задрожала, застучали зубы…

Пощечина оказалась благом. По крайней мере я перестала хохотать, как кукабарра.[9]

Съежилась в кресле, подтянула ноги к груди, наплевав на все правила приличия, обхватила колени руками… я бы сейчас и под кровать забилась.

– Простите.

Я покачала головой. Мне было не до извинений, накатывал следующий приступ истерики, и я боялась с ним не справиться.

– Мария, возьмите!

Мне в руки впихнули стакан с чем-то непонятным. Я машинально сделала глоток.

Черт!

– Коньяк?

– Да.

– Мне нельзя! Я ребенка кормлю!

Глаза у Благовещенского были очень удивленными.

– Вы – сами?

Ах да! Здесь это не принято. Но я даже не покраснела, только рукой махнула.

– Я, сама… это важно?

– Н-нет. Что с вами случилось?

Я медленно, контролируя каждое движение, поставила стакан на стол. Еще не хватало его разбить. Или руки дрожать так начнут, что я все залью коньяком.

Или…

Так, хватит истерик! Подумаешь, убить пытались! Да ты скоро памятные даты отмечать вместо церковных праздников сможешь. Сколько там тех христианских? Полкалендаря?

Вот и у тебя не меньше будет!

В этот день меня чуть на балу не угробили. А в тот – на железной дороге…

Интересно, я сегодня перестану хихикать, как идиотка? Благовещенский как-то странно покосился на меня, но я уже взяла себя в руки. Еще одной истерики не будет, хватит с меня. Вдохнула, выдохнула несколько раз, тряхнула головой…

– Все. Я в порядке. Александр Викторович, Ваня не рассказал, что произошло?

– Нет, Мария Ивановна.

Я прикрыла глаза и принялась рассказывать. Как мы выехали из города.

Как нас обстреляли.

Где это примерно произошло и как мы отбились.

Реакция у Благовещенского была странной.

– Вы – маг?

– Маг земли. Это важно?

– Д-да… у вас же двое детей!

– Один мой, один усыновленный, – въедливо уточнила я. – А что?

– Но женщины-маги же…

– Бесплодны? Нет. Выкидыш будет, если ребенок не обладает магическими способностями.

Благовещенский помотал головой, но потом решил, что теоретические вопросы прояснит потом, и принялся отдавать приказания.

Вскоре управа превратилась в сумасшедший дом, кто-то бежал, кто-то распоряжался, на улице зашумели люди, затопали конские копыта, а я все так же сидела в кресле, не имея сил даже чтобы встать.

Нил сполз с моих рук и отправился исследовать кабинет.

Благовещенский вернулся и пристально посмотрел на меня.

– Мария Ивановна, я вас отвезу домой.

– Пожалуйста.

Я была не в силах даже встать. Откат пошел, наверное. Или сил много потратила?

Может быть, и то, и другое…

Я не протестовала, когда меня так же, на руках, донесли до коляски, а потом и от коляски до дома. И сдали встревоженным слугам.

Меня уложили в постель и послали за врачом.

Кажется, кто-то меня осматривал.

Кажется, мне приносили Андрюшу на кормежку.

Я все это воспринимала как лунатик. Что-то делала, говорила, двигалась, но не осознавала. Мозг отключился начисто, и кажется, еще в коляске. Потому что был один момент, который мне точно почудился.

Когда Благовещенский проводит ладонью по моим волосам.

Так нежно, так… интимно.

И тихий шепот: "Бедная девочка…".