Кровавая работа - Майкл Коннелли

— Я хочу сказать, что, к сожалению, не смогу оставаться вашим лечащим врачом, если вы твердо решили то, о чем говорите. Вы откровенно пренебрегаете моими советами и даже не собираетесь выполнять мои предписания. Вы выбираете нечто эфемерное, совершенно не заботясь о своем здоровье. Такого пациента я лечить не берусь.

— Одним словом, Бонни, вы меня «кидаете». — И Терри натянуто рассмеялся.

— Я вовсе не шучу. Вам лишь кажется, что все в порядке. Вы думаете, вас на все хватит и ничто вас не возьмет.

— Нет, я так не думаю.

— Но твои слова и действия противоречат друг другу. В понедельник я попрошу регистратора собрать твои документы и поговорю с двумя-тремя кардиологами, которые взялись бы тебя лечить.

Маккалеб закрыл глаза, подавив вздох.

— Послушайте, Бонни, я не знаю, что должен говорить. Мы так давно знаем друг друга. Вы не могли бы потратить немного времени и подойти к моей ситуации с другой стороны?

— Есть два варианта. Если от вас не будет вестей до понедельника, я сочту это формальным подтверждением, что вы решили поступить по-своему. В таком случае имейте в виду, что ваша выписка и история болезни будут ждать в моем кабинете, когда вы их заберете.

И доктор Фокс повесила трубку. Какое-то время Маккалеб так и сидел с прижатой к уху трубкой, пока из нее не стали доноситься частые гудки.

Маккалеб поднялся со стула и вышел на палубу. Со стороны камбуза открывался вид на гавань и на парковку. Нигде не было ни единой души, даже Бадди Локридж пропал куда-то. Было очень тихо, не чувствовалось и малейшего дуновения ветерка. Терри перегнулся через поручень и посмотрел на воду. Здесь было глубоко, и сквозь темную толщу воды не было видно дна. От злости сплюнул в воду, ощутив неприятное чувство страха по поводу слов, сказанных ему доктором Фокс. Маккалеб решил, что не позволит Бонни взять верх.

Снимок, который он рассматривал, лежал все там же, на столе, словно ожидая его возвращения. Он начал рассматривать его снова, на этот раз пристально рассматривая лицо. На месте глаз Терри увидел какие-то темные от мази пятна и тут же подумал, что глаза, возможно, забрали вместе с внутренними органами.

Он обратил внимание на три крошечные дырки в левом ухе, проколотые по самому краю мочки. А в мочке правого уха была только одна дырка. Терри уже хотел отложить фотографию в сторону, когда вдруг вспомнил о списке вещей, снятых с жертвы в больнице и переданных в полицию.

Охваченный любопытством, он решил проверить, все ли совпадает, и вернулся к папкам дела, отыскивая список вещей жертвы. Он пробежал глазами предметы одежды, дойдя до списка украшений.

Украшения и бижутерия

1. Часы фирмы «Таймекс»

2. Три сережки (2 в виде полумесяца, одна серебряная в виде колечка)

3. Два кольца (одно с камнем, второе — серебряное)

Маккалеб долгое время сидел в раздумьях, вспомнив, что в момент перед самым выстрелом на кассете очень хорошо видно, что в ушах Глории все четыре кольца. В левом ухе висели колечко, полумесяц и крестик. А в правом ухе только полумесяц. Напрашивалось очевидное несовпадение с перечнем вещей Глории, ведь там упоминаются лишь три серьги. Его наблюдение доказывали и четыре дырки, проколотые в ушах девушки, они были хорошо видны на посмертном снимке.

Терри повернулся к телевизору, решив еще раз просмотреть кассету, но передумал. Он был абсолютно уверен в том, что видел на кассете. Крестик не был плодом его воображения. Он был, но в списке вещей мистически отсутствовал.

Еще одно несоответствие в деле. Терри машинально перебирал пальцами страницы дела, гадая, важно ли это упущение для дела или нет. Что могло случиться с серьгой в виде крестика? Почему ее не было в списке?

Посмотрев на свои часы, Терри увидел, что уже десять минут двенадцатого. Грасиэла, наверное, уже на обеде. Он позвонил в больницу и попросил перевести звонок в кафетерий для персонала. Когда в трубке послышался женский голос, Терри попросил передать несколько слов медсестре, сидящей за столиком возле одного из окон. Женщина, взявшая трубку, явно колебалась. Тогда Терри сказал, что девушку зовут Грасиэла, и подробно описал ее внешность. Женщина по-прежнему неохотно спросила, что нужно передать.

— Попросите ее позвонить доктору Маккалебу, как только она сможет.

Через пять минут Грасиэла перезвонила.

— Доктор Маккалеб?

— Извини, что прибегнул к такой примитивной хитрости, но я должен был добиться, чтобы она передала тебе мою просьбу.

— Что случилось?

— Я тут снова просматривал файлы по делу и наткнулся на еще одно несоответствие. В перечне вещей, принадлежавших жертве, упоминаются три серьги, снятые в больнице с ушей Глории: две в виде полумесяца и одна серьга-колечко.

— Верно, они должны были сделать это, чтобы провести сканирование мозга. Врачи собирались проследить направление пули, ее траекторию в мозгу.

— Допустим. Тогда куда девалась серьга в виде крестика, которую Глория носила в левом ухе? В списке ее нет.

Грасиэла перебила его:

— Она не надела крестик в тот вечер. Я до сих пор думаю, что это очень странно. Как будто на свое несчастье она не нацепила эту серьгу, потому что это был ее талисман. Глория надевала ее каждый день.

— То есть предмет личного значения, — прокомментировал Маккалеб. — Но откуда ты знаешь, что в тот вечер твоя сестра не надела эту серьгу?

— Потому что, когда в полиции мне вернули ее вещи — ну, часы, кольца, серьги, — этой сережки среди них не было. Значит, она ее не надела.

— Ты уверена? На пленке серьга на месте.

— На какой пленке? — спросила Грасиэла.

— Той, что была снята камерой в магазине.

Грасиэла какое-то время молчала. Потом ее голос послышался снова:

— Но этого не может быть. Я нашла серьгу в ее шкатулке для украшений. Я отдала все в похоронное бюро. Ну чтобы ее похоронили с этой серьгой.

Теперь настала очередь Терри помолчать, чтобы попытаться связать все концы.

— А не могло быть у Глории второй такой же сережки? Я ничего не понимаю в украшениях, но обычно серьги продаются парами.

— Ой, ну конечно, ты прав. Я об этом не подумала.

— И та, что ты нашла в шкатулке, была второй.

Маккалеб почувствовал, как у него внутри что-то заныло: он сразу узнал это ощущение предчувствия, которого давно не испытывал.

— Тогда, наверное… — Грасиэла запнулась. — Если в магазине серьга была на ней, то куда она подевалась?

— Вот это я и хочу выяснить.

— А это имеет какое-нибудь значение теперь? — спросила Грасиэла упавшим голосом.

Маккалеб довольно долго молчал, обдумывая, как лучше ответить на этот вопрос. Потом все-таки пришел к выводу, что его размышления мало что объяснят девушке в данный момент. И он просто сказал: