Приступить к ликвидации - Эдуард Хруцкий

— То есть?

— Машина эта отдельного инженерного батальона МВО. Водитель — старший сержант Луценко. Но видишь ли, две недели назад, перед самым Новым годом, он погиб в катастрофе. Сбил ограждения моста и сорвался в Москву-реку в Ильинском.

— Причины?

— Экспертиза установила сильную степень опьянения.

— Ясно.

— Эмка, тебя интересующая, из спецавтохозяйства Метростроя. Шофер Калинин Владимир Данилович.

— Он давно работает на этой машине?

— Семь лет.

— Почему не в армии?

— Метрострой же бронированный. Записывай адрес.

Муравьев

Игорь просидел в кабинете около часа. Он находился в странном состоянии полудремы, в том самом, когда все становится расплывчатым и в реальность врываются какие-то странные картинки, появляются чьи-то лица, слышатся непонятные голоса. Он вдруг снова увидел кухню и лежащего Судина, а на подоконнике сидел Мишка Костров, веселый, наглый Мишка, но почему-то он был в очках и кутался в оренбургский платок.

— Ну что, Игорь, — хохотнул Костров, посверкивая золотой фиксой, — тяжело, брат, без меня… — хохотнул и исчез. И кухня расплылась, осталось одно окно, а за ним бесконечные льды, уходящие к горизонту. Игорь с ужасом подумал, что стекло не выдержит напора, лопнет, и он останется один на один с ними. Лед за окном крошился с пронзительным и длинным звоном…

Муравьев тряхнул головой, открыл глаза. На столе заливался телефон.

— Муравьев.

— Игорь, — услышал он голос жены, — это я.

— Иннуля, ты что?

— Хочу узнать: ты домой придешь?

— Ты понимаешь…

— Я понимаю, но приехал Петя.

— Какой еще Петя?

— Сестры твоей, между прочим, муж. Он всего до утра. Мы собрались все. Может быть, ты хоть на минутку заглянешь? — В голосе жены слышалась надежда. Но вместе с тем Игорь уловил и металлические нотки. — Кстати, папа на что уж занят, и то приехал. Он с тобой поговорить хочет.

В начале войны его тесть, Александр Петрович Фролов, был директором оборонного завода. В прошлом году его назначили замнаркома, и жизнь у Игоря сразу же испортилась. По управлению немедленно пошли слушки, и его иначе, как «зять Межуев», за глаза не называли. Вот поэтому Муравьева и майорские погоны не очень обрадовали. Знал, что начнется опять: «Служишь как медный котелок, а все в капитаны не выбьешься, а тут без году неделя в МУРе, и уже нате вам — майор. Жениться надо с умом».

— Игорь, — прервал его мрачные раздумья голос тестя, — ну как ты там?

— Все нормально, Александр Петрович.

— У тебя всегда все нормально. А у нашей бабушки чуть карточки сегодня не украли, — засмеялся в трубку Фролов, — она тебя ждет не дождется. Имеет точные приметы злоумышленника. Ну ладно, ты приходи. Вся семья в сборе. Неудобно. Хочешь, я Маханькову позвоню?

«Вот оно, начинается», — с тоской подумал Игорь.

— Что молчишь, не бойся, шучу. Я же понимаю все. Но все-таки вырвись хоть на часок, я свою машину могу тебе прислать, — продолжал тесть.

— Александр Петрович, я постараюсь, а пока дайте Инне трубку. Слушай, малыш, я тут ход один придумал. Ты позвони шефу, пригласи его, а?

— Сейчас.

Данилов зашел минут через десять.

— Решил по мне из главного калибра ахнуть? Жену вперед пустил. Сам-то что?..

— Ох, Иван Александрович, муж сестры с фронта приехал, Петька. Ну, они там и устраивают какое-то гульбище.

— Это какой Петька? Карпунин?

— Он самый.

— Твой живой укор?

Игорь усмехнулся. Он вспомнил июль сорок первого и хилого очкарика Петьку в военной форме с петлицами старшего политрука. Встреча с ним оказалась последней каплей, переполнившей чашу терпения Игоря. Чуть не плача, он прибежал тогда в управление и написал рапорт начальнику МУРа с требованием немедленно отправить его на фронт.

— Ну, что замолчал? — Данилов вынул партсигар. — Помнишь, какую ты мне истерику тогда закатил? Теперь не жалеешь, что я тебя не отпустил?

— Теперь нет. У каждого своя война. — Игорь задумался. — У Петьки своя, у Мишки Кострова тоже своя, у пацанов, которые вместо взрослых на заводах к станкам стали, тоже своя. Я ведь помню, как вы сказали в сорок первом, что армия наступает тремя эшелонами. А мы четвертый, мы ее тыл охраняем. Нет, не жалею я. Мы в своей войне за других не прячемся.

— Вот и дожил я до светлого часа, — Данилов тяжело опустился на диван, — начали меня на старости лет цитировать. Ну что ты на меня так смотришь? Хоть в двадцать три часа по гостям не ходят, но, принимая во внимание военное время, можно зайти на пару часов. Погоди, ну погоди же ты. Ох и заматерел ты, Игорь, раздавишь начальника. На. — Данилов достал из кармана новенькие серебряные погоны с двумя просветами и желтыми звездочками. — Смени погоны-то. Пусть твой свояк видит, что и мы не зря командирский паек получаем.

Он встал, подошел к столу, снял телефонную трубку:

— Дежурный? Это Данилов. Мы с Муравьевым будем по телефону Д1-31-19. Если что, немедленно звони туда. Ясно? — Иван Александрович повернулся к Игорю: — Ты не думай, что я водку пить иду. У меня корысть своя есть. Тесть мне твой нужен, инженер-генерал-лейтенант, замнаркома Фролов.

— Зачем еще? — настороженно спросил Игорь.

— Руководить — значит предвидеть. Ясно?

— Пока нет.

— Ты вот проект приказа подготовил о командировании старшего лейтенанта Белова в Баку. Подготовил?